Поступь Стали - [8]

— Джо, завтра будем плавить руду, а пока держи и отнеси маме, — достав со спины двух зайцев, он передал их мне.

При взгляде на тушки что у меня, что у сестры, которая была рядом в тот момент, появились улыбки, и это понятно, мясо было редко на нашем столе. В основном наш рацион состоял из яиц и каш с овощами, а ту живность, что мы держим, не так легко и прокормить. Кроликов было немного, куры для яиц, а четыре козы были для молока. Полей рядом с нашим домом не было, так что основная задача сестер — это добыча травы. Отец каждый вечер точил для них серпы, а с утра они шли за кормом для животных. В деревне мясо хоть и можно купить, но, видимо, многие, как и мы, держат скотину только для себя, а продают дороговато, двадцать медяков за кролика — это немало. Вот и получается, что это на нашем столе гость редкий, но сегодня у нас будет праздник живота!

Мама, узнав, что отец вернулся, как обычно вышла его встречать, а, увидев меня с зайцами, и вовсе расцвела. Гляжу я на это, и желание изменить образ жизни в семье во мне окрепло до состояния металла.

Вечером у нас был праздничный ужин. Отец хвалился, как он поставил силки на зайцев, из рассказа я понял, что поймать зайца в нашем лесу дело нелегкое. Деревенские мужики частенько ставили ловушки, и ушастиков стало очень мало на окраине леса, а вглубь бояться идти, там на зайцев есть кому охотиться. Затем отец рассказал, как он героически добывал руду, мама, улыбаясь, слушала, а сестры во все щеки уплетали мясо с кашей. Я, насытившись, тоже слушал о героических подвигах отца, наслаждался такой приятной для души семейной атмосферой.

Следующий день мы занимались изготовлением наковальни: смастерили форму, залили в нее переплавленную руду, и под вечер все было готово. Отец, как обычно, не мелочился и сделал наковальню на вырост, правда, она все же была меньше отцовской, но не на много.

Более или менее ковать гвозди, которые можно уже продавать, у меня получилось спустя два дня. Отец рассказал, какой длины должны быть гвозди, какой ширины, их есть несколько видов, но он кует только один, хотя бывает, по просьбам сельчан делает и другие. Когда я спросил, сколько нужно гвоздей, он сказал, что можно ковать сколько угодно, и, если односельчане не купят, удастся продать заезжающим купцам, был бы металл. Именно этим я и буду по началу заниматься, но за рудой надо будет ходить почаще.

Мое предложение помочь ему с рудой он отклонил, сказав, что в глубине леса, где он добывает руду, много опасностей и я еще мал туда соваться. Тогда я предложил ему добывать одно ведро поменьше, оставлять его ближе к началу леса, а я уже буду его забирать. Кузнец задумался, сказав, что мама будет явно против, но обещал поразмыслить над этим.

Это обрадовало, больше металла, значит больше проданных гвоздей, а это больше денег. Один гвоздь стоит 2 медных, отец говорил, что в одиночку делал не более пятидесяти гвоздей за день, хотя можно и больше, просто ему было без надобности. Тут я из прошлой жизни вспомнил, что некий Джеймс Лейстон умудрился за две недели выковать семнадцать тысяч гвоздей, только это было в девятнадцатом веке, и, как он это сделал, я не помнил. Гвозди, изготовленные отцом, были в основном пирамидальные и в длину не больше двенадцати сантиметров. Начиналось все с того, что отец отливал тонкий прут длиной в метр и толщиной в полпальца, затем зубилом перерубал его на части, получившуюся заготовку разогревал в горне докрасна и начинал проковывать, заостряя с одной стороны и создавая три грани, а другой конец загибал клещами и расплющивал, таким образом создавая шляпку, затем опускал в воду, и на этом гвоздь был готов. Грани, конечно, были неидеальны, и гвоздь был эстетически не сильно красив, но и гвозди ковались не для дворян, а в массовом варианте для селян сойдут и такие.

Посмотрев на занятие отца и поняв принцип, я готов был приступать. Но полностью работу мне не доверили, отец давал мне только доковывать, сам же отлил десять прутов, а затем разделил их на части. Я под пристальным присмотром отца брал щипцами заготовку, потом засовывал ее в горн и ждал, когда она начнет краснеть, после чего нес на наковальню и формировал гвоздь. Делал по пять гвоздей в день, хотелось бы больше, но отец не давал, оправдывая это тем, что я мал и на первых порах этого хватит.

Зато появилось лишнее время на тренировки. Полностью нормально напитать меридианы я не мог и только и делал, что сливал в них энергию ядра. Результат пока был незначительным, но я не расстраивался, как говорится — дорогу осилит идущий, и я понимал, что я только в начале пути.

За все десять дней, что я ковал, отец на мои гвозди смотрел только вначале. Убедившись, что они такие, какими и должны быть, он вернулся к своей работе. Я же старался придать гвоздям качественный вид и был полностью сосредоточен на процессе. Как и в любой монотонной работе для начала нужно набить руку. За эти пятьдесят выкованных гвоздей я, решив, что рука набита и можно процесс работы усложнять, озвучил свои мысли отцу. Тот попросил для начала принести изготовленные мной гвозди, чтобы решить, что дальше делать.