Поступь битвы - [7]

— В спортзал.

— Значит, по пути.

«Привыкла лидировать. Что ж, посмотрим…»

В раздевалке Сарина получила очередной заряд зависти прямо в подкорку. Пока на Миреске был свободный балахон, можно было питать иллюзии насчёт того, что он маскирует какие-нибудь физические недостатки. Но когда балахон был сброшен и Миреска осталась в одном типовом комбинезоне, который можно надеть под скафандр или перед тренировкой, иллюзии пошли прахом. Сарина решила, что вполне понимает неизвестного ей вышестоящего «козла»: Миреска могла вызвать у любого здорового мужчины физическое влечение даже в период ауф!

А уж в силпан…

Правда, тело инструктора по боевой и тактической отклонялось от классических канонов не меньше, чем лицо. Слишком уж сухое, слишком поджарое — за вычетом хорошо развитой груди — и широкоплечее. Ни малейшего намёка на женственную мягкость, которую так ценят многие виирай. Но изумительная пластика этого отлично тренированного тела, сплавленная с хищной грацией, возмещала все недостатки. Причём с процентами.

Тут Сарина обнаружила, что Миреска изучает её не менее придирчивым взглядом — и хмурится всё сильнее.

— Что-то не так? — не сдержавшись, спросила она.

— Сколько тебе зим, Сарина?

— Мне девятнадцать хин-циклов. — Почти. — А в чём дело?

— В столовой ты казалась мне старше.

Поколебавшись, Миреска уточнила:

— Старше меня.

«То есть она накинула мне десяток хин-циклов. Нормально».

— Ты просто мало общалась с Владеющими, — понимающе кивнула Сарина.

Но Миреска не успокаивалась.

— Я слышала раньше, что молодые Владеющие кажутся старше своих лет, а старые — наоборот. Но думала, что это просто… слухи.

— Не совсем.

— Тогда, выходит, и Высшие действительно бессмертны?

— А вот этого никто не знает.

Выдержав паузу, Сарина усмехнулась снова и добавила:

— Насколько мне известно, ни один Высший ещё не прожил больше трёхсот хин-циклов. Срок внушительный, но для бессмертия явно маловат.

— Смеёшься над бедной провинциалкой?

— Есть немного. — Вернув лицу серьёзность, Сарина объяснила: — Понимаешь, у долгожителей постоянно возникают проблемы со здоровьем. У проживших более одного обычного срока — одни, у проживших более полутора — другие. Старейшим Высшим, как я слышала, приходится держать очень жёсткую диету и постоянно проходить чередующиеся процедуры: очищающие, профилактические, терапевтические. Даже хирургические. Про корректирующее физиологию пси молчу. Но проблемы проблемами, а за последнюю сотню хин-циклов ни один Высший не умер естественной смертью.

Миреска помотала головой.

— Пошли-ка в зал, — сказала она.

Когда входишь в воду, и та сначала покрывает колени, потом доходит до талии, а там и до груди, чувствуешь всё большую лёгкость. В коротком коридорчике от раздевалки к спортзалу Сарина чувствовала то же самое, но с точностью до наоборот. Градиент искусственного тяготения рос до тех пор, пока не достиг уже в самом спортзале значения 1,72 от нормального. Этот локальный градиент вместе с температурой (слишком низкой), давлением, влажностью и корабельным временем светился на специальном табло напротив входа.

— Наконец-то добрались до истины, — сказала Миреска.

— Ты о чём?

— О тяготении. Нам предстоит жить именно в таком поле, и я предлагала техслужбе сразу установить его, а не увеличивать от нормальной величины долгие десять юл-циклов. Глупо получается: привык к повышенной тяжести, освоился при коэффициенте 1,2 — а завтра изволь привыкать заново уже к градиенту 1,3.

— А в твоём родном мире какой градиент? — спросила Сарина, прищурясь.

— Полуторный. Почти.

— Ну-ну.

— Да при чём тут это?

— Ни при чём. Совершенно ни при чём.

Миреска сообразила, что её подкалывают, и рассмеялась. У неё был очень красивый смех.

— Хочешь оттянуть разминку? Вперёд!

Сарина, которая хотела именно этого, поплелась следом.

Впрочем, пассивности ей хватило ненадолго. Раньше она уже тренировалась в увеличенном поле тяготения и владела несколькими целительскими приёмами, способными помочь преодолевать его. Прародина виирай была довольно «лёгкой» планетой, большинство миров с кислородной атмосферой имели тяготение процентов на 10–40 большее. Поэтому даже матёрым пространственникам врачи рекомендовали не менее одного юл-цикла из каждых шестнадцати проводить в поле на треть мощнее привычного. А лучше — в полтора раза мощнее, и один цикл из восьми. Мало ли, вдруг когда-нибудь придётся сидеть на самом дне гравитационного колодца? Лучше заранее составить представление о том, каково это.

Но градиент 1,72…

Поднять руку — просто поднять руку! — как выжать гантель. Наклонишься — а распрямляешься уже так, словно штангу поднимаешь. Причём не самую лёгкую штангу. Да и наклоняться-то надо осторожно: поле так и норовит сделать движение более резким, чем это нужно, и даже более резким, чем это безопасно. Присядешь, и вставать не хочется. Хочется лечь.

Тяжко.

Сарина прикрыла глаза, пробуждая скрытую внутри силу. У солнечного сплетения разросся комок тёплого сияния, запульсировал, разросся ещё. Выпустил лучики, разбежавшиеся по рукам и ногам. Постепенно, но довольно быстро в поле мысленного зрения Сарины проявилось схематичное изображение собственного организма. По схематичности можно было судить о мере овладения целительством: чем ближе к реальности, тем лучше. Но на этот раз добиваться возможно более полного сходства схемы и действительности Сарина не стала: в настоящий момент её интересовали не скрытые тонкости контроля, а костно-мышечная и сердечно-сосудистая системы. То, что страдало от высокого тяготения более всего и нуждалось в адаптации в первую очередь.