Postscript - [90]

Опять свист и аплодисменты.

– Сегодня мой восемнадцатый день рождения. Я из вас самый младший, и вы никогда не позволяли мне об этом забыть. Уважай старших, так ты всегда говорил, Проныра. Ну, я и уважаю, а как же. Чертовски жаль, что меня с вами не будет, но вы можете завершить то, что я начал. Двадцать четвертого декабря, в канун Рождества, вы выйдете в обход по двенадцати пабам.

Взрыв криков и аплодисментов. Жду, когда бесчинство уляжется – не без помощи от директора.

– Двенадцать пивнушек. Двенадцать пинт. И все за мой счет, парни. Захватите с собой ведерко на тот случай, если Длинного вырвет.

Звуки, имитирующие рвоту, доносятся из разных концов зала, и того парня из тройки, что между двумя другими, несколько раз сзади хлопают по плечу. Вот кто из них, значит, Длинный.

– Начинайте в «О’Донахью», там вам от меня по пинте. Закончите – бармен отдаст вам конверт, в нем записка, куда идти дальше. И поскольку Хенли сейчас слышит это вместе со всеми, я добавляю условие, чтобы после каждой пинты вы выдули по стакану воды.

При упоминании директора снова раздаются свистки, и, обернувшись, я замечаю, что мистер Хенли вытирает глаза.

– Веселитесь, и еще пинту выпейте за меня. Если получится, я это увижу. P. S. Я люблю вас, парни.

Трое друзей, обнявшись, смыкаются в кружок, а все остальные уважительно хлопают, встают и устраивают овацию, скандируя имя Филиппа. Двое из друзей плачут, Длинный в центре, а третий, самый серьезный и взрослый на вид, кусает губы, но держится мужественно, он у них, видно, лидер.

Наверняка знать невозможно, но, думаю я, останься Филипп жив, пути их со временем вполне могли бы и разойтись. Но теперь, когда он умер, они спаяны навеки. Смерть не только прореживает ряды, но и заставляет оставшихся встать плечом к плечу.

Толкнув скрипучую садовую калитку, иду по дорожке, ведущей к коттеджу. Звоню в дверь и, заслышав шаги, киваю Мэтью, который стоит наготове у своего фургона. По моему кивку он открывает багажное отделение и достает оттуда красные воздушные шарики. Берет по полудюжине их в каждую руку и идет ко мне, а за ним, тем же манером, Киара и Ава. К тому времени, как дверь коттеджа открывается, он успевает передать мне свои шары и торопится за следующей порцией.

Женщина, открывшая дверь, ненамного старше меня.

– Здравствуйте. – Она улыбается, но явно недоумевает.

– Здравствуйте. Это от Питера, – говорю я и подаю ей открытку, на которой написано:

С днем рождения, Элис!

Красные шарики все летят.

Твой Питер.

P. S. Я люблю тебя.

Она потрясена.

Я нажимаю на кнопку в моем айфоне, и звучит песня Нены «99 красных шариков», под которую они впервые вместе танцевали. Элис отступает в сторону и смотрит, как под эту песню девяносто девять шариков заполняют весь ее дом.

Сижу за кухонным столом у вдовы, которая только что получила подарок, браслет с брелоками, держит его в руке и обливается слезами.

– У каждого брелока своя история, – говорю я и подаю ей восемь конвертов с письмами ее мужа. – Он каждый выбирал специально для вас.

В доме у вдовца с тремя детьми.

– Что ма сделала? – вытаращив глаза, переспрашивает отпрыск восьми лет.

– Она завела свой собственный канал на YouTube, – повторяю я. – Здорово?

– Здорово! – Он кулачком рубит воздух.

– Но ма терпеть не могла, когда мы смотрим YouTube, – удивляется другой, подросток.

– Теперь это не так, – улыбаюсь я. Открываю ноутбук их матери и поворачиваю экраном к ним. Они сходятся вокруг, пихаясь локтями в борьбе за лучшее место.

Звучит музыка, и мать приветствует их с интонацией, позаимствованной у видеоблогеров, которыми ее дети буквально бредят.

– Привет, парни, это я, Сандра, известная как «Ох, да это ма!». Добро пожаловать на мой канал! У меня есть что вам показать, парни, и я о-о-о-очень надеюсь, что вам понравится! P. S., я люблю вас… очень люблю, мои дорогие. Что ж, давайте начнем. Сегодня мы делаем слайм!

– Слайм! – вопят дети, а их отец откидывается в кресле, зажав рот рукой, чтобы не взорваться от нахлынувших чувств. Глаза у него странно блестят, но дети так поглощены затеей матери, что ничего этого не видят.

Вдруг просыпаюсь и сажусь столбиком. Я что-то должна сделать, срочно. Я думала об этом вчера вечером, но звонить было поздно. Хватаю с тумбочки телефон.

– Да? – отвечает Джой.

– Сегодня восьмое декабря.

Неофициальный старт Рождества. Святой день, праздник непорочного зачатия. В старые времена, до того как города разрослись, дороги стали лучше, а общество и культура переменились, со всей страны в этот день съезжались люди в Дублин за рождественскими покупками. Сейчас старым обычаям следуют далеко не все, но те, кто следует, украшать свой дом к Рождеству по традиции начинают восьмого декабря.

– Холли, это вы?

– Да, – смеюсь я. – Джой, сегодня восьмое декабря.

– Конечно, если вы так говорите, и что из этого?

– Джо собирается сегодня покупать елку? Собирается украшать дом?

– А! – соображает она и продолжает уже шепотом: – Да!

– Ему нельзя на чердак, – говорю я, а сама уже бегаю по спальне, ищу, что надеть.

– Ах, боже мой, что же мне делать? Я сама туда не взберусь…

– Конечно нет. Я потому и звоню. Я сама их туда втащила, сама и стащу вниз! – И, помолчав, добавляю: – Джой, а ведь у вас получилось!