Постправда: Знание как борьба за власть - [30]

Глава 3 Социология, а также исследования науки и технологий как науки эпохи постистины

Социология и социальное конструирование идентичности

Понять «постистину» с точки зрения тех, кто выдвинул ее на позицию слова 2016 г. Оксфордского словаря английского языка, и правда очень хочется. Как мы отмечали, слово это в таком ругательном смысле означает тех, кто отказывается прислушиваться к разуму и фактам, обращаясь вместо них к помощи эмоций и предрассудков. Однако социологу знания такая формулировка кажется слишком самонадеянной, чтобы быть истинной. В конце концов, люди, которых обычно клеймят, связывая их с «постистиной», – начиная со сторонников брекзита и заканчивая последователями Трампа – в целом смогли обойти экспертов в их собственной игре, пусть даже им еще предстоит взять под контроль все поле игры в целом. По крайней мере, на эмпирическом уровне это указывает на то, что эксперты не так рациональны и не так уж опираются на факты, как они сами о себе думали, а сторонники постистины не настолько эмоциональны и предвзяты, как думали о них эксперты.

Я сам разделяю сторонников «истины» и «постистины» в соответствии с тем, играют ли люди по правилам актуальной игры знания или же они пытаются изменить правила игры себе на пользу. В отличие от сторонников истины, которые играют по существующим правилам, сторонники постистины желают такие правила изменить. По их мнению, то, что считается истиной, соотносится с игрой знания, которая в данный момент разыгрывается, а это значит, что в зависимости от того, какая именно игра ведется, некоторые стороны получают преимущество в сравнении с другими. Постистина в этом смысле является хорошо знакомой социально-конструктивистской позицией, и многие аргументы, применяемые сегодня для защиты «альтернативных фактов» или же «альтернативной науки», так или иначе выдают такое происхождение. Они говорят о мирах, которые могли бы быть или все еще возможны, каковая возможность как раз и составляет предмет модальной власти.

Когда Питер Бергер, закрепивший социологическое применение термина «социальное конструирование» в своей классической работе «Социальное конструирование реальности», написанной вместе с Лукманом [Berger, Luckmann, 1966; Бергер, Лукман, 1995], в 2007 г. умер, его обличители не преминули связать его с ментальностью постистины, поскольку в 1970–1980 гг. он получал финансирование от американского табачного лобби. Действительно, кампанию против курения он изображал в качестве прежде всего морального крестового похода, проанализированного им в статье, вошедшей в знаменитый сборник научных работ в защиту курения «Курение и общество» [Tollison, 1985]. Дело в том, что запрет курения в общественных местах предполагал – как причину или следствие – значительный сдвиг в способах осмысления людьми публичного и приватного пространства, не говоря уже о том, что они оценивают само курение как особое занятие. И запрет действительно привел к изменению правил игры, самих норм обычного социального взаимодействия [Collins, 2004]. Это, в свою очередь, позволило наделить фактические данные, свидетельствующие о негативном влиянии курения на здоровье, бόльшим весом, чем могли бы иметь какие-либо преимущества общительности и расслабленности, связываемые ранее с этим занятием.

Нет сомнений в том, что Бергер и правда был мыслителем постистины. Это позволило ему с самого начала признавать то, что более поздние защитники «научного консенсуса» против курения [Oreskes, Conway, 2011] могли признать лишь нехотя, а именно что любой публичный спор – в том числе и основанный на вопросах науки – является в то же время спором о концептуализации самих категорий спора и позиции, занимаемой нами, как только эти категории приняты. Проблематичность курения зависит от того, в каком смысле понимается сама эта практика – преимущественно как выбор личного жизненного стиля или же как проблема общественного здоровья. Конечно, эти две интерпретации тесно связаны друг с другом в плане последствий.

Тем не менее в морали, политике и праве открытым остается вопрос о том, кто несет бремя риска – человек, желающий курить, или же человек, который не хочет подвергаться воздействию дыма. Ответ на него определит, кто будет платить и какую именно цену, чтобы каждый мог оставаться частью одного и того же общества. То есть это было классическое несогласие между идеалами «либерализма» и «социализма», в котором «социалистическая» концептуализация в конечном счете одержала верх, то есть победила масса людей, которые не приемлют воздействия табачного дыма. После достижения такого результата те, кто проиграл во второпорядковом сражении за оформление спора, то есть такие «либералы», как Бергер и его спонсоры, изображаются в качестве тех, у кого есть «мотив» искажать истину, причем у их оппонентов, получается, такого «мотива» нет. Но, конечно, «мотив» есть у обеих сторон, поскольку они действуют на основе принципиально разных взглядов на то, как должен быть организован мир. В этом отношении подход Бергера составляет единое целое с «культурной теорией риска», разработанной антропологом Мэри Дуглас и политологом Аароном Вилдавски [Thompson et al., 1990].