Постой, любимая - [4]

— Для чего? Чтобы играть, шляться по девкам и пьянствовать? — насмешливо поинтересовался Эймиас. — Приятные занятия, но я сыт ими по горло. Мне нужно отвлечься от развлечений, — добавил он с улыбкой. — Война окончена, Наполеон заточен на Эльбе, так что вряд ли мне придется добывать секретные сведения для его величества. Чем прикажешь заняться? Болтаться по Лондону, заключать пари, искать новые бордели? Торчать в гостиной графа? Навязывать свое присутствие нашему брату? Ну, нет, пусть наслаждается медовым месяцем. Или, по-твоему, я должен вернуться в Новый Южный Уэльс? Может, я так и сделаю. Но не сейчас.

— Поедем со мной, — предложил Даффид настойчивым тоном. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Давай разыщем моих родных. У меня возникло желание снова побродить по дорогам.

— Даффи, братишка, тебе, возможно, нравится путешествовать с цыганским табором. Мне этот опыт показался любопытным, но, не обижайся, не настолько, чтобы я жаждал повторения. Я предпочитаю иметь над головой крышу, а не тент от дождя и мягкую постель, которая, если и трясется, то только от телодвижений какой-нибудь прелестницы. Единственный раз, когда я попытался улыбнуться одной из ваших цыганских красоток, чуть не стоил мне свернутой челюсти, а то и головы. Нет уж, спасибо.

Даффид улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Ну, предположим, ты не собирался ограничиваться улыбками. Цыганские девушки так же добродетельны, как и светские, хотя никто, кроме цыган, в это не верит.

Эймиас тоже улыбнулся.

— О, я верю. Но как бы то ни было, я еду в Корнуолл, — решительно сказал он. — Новый неизведанный мир. На свете полно мест, где я никогда не бывал.

Даффид насмешливо фыркнул.

— Да-да, — сказал Эймиас. — Подумай сам. Первое, что я помню, — это приют. Мы с тобой встретились на улицах Лондона и ни разу не выбирались за их пределы, хотя тогда эти несколько улочек казались нам целым миром. Затем нас отправили на каторгу, на другой конец света. Но, сидя в кандалах в трюме, не много увидишь, не считая крыс и покойников. Так что вряд ли это можно назвать морским путешествием. Правда, когда мы получили свободу, у меня была возможность попутешествовать по Австралии, что я и сделал, работая на Джеффри — я имею в виду графа. Но со временем все начинает казаться однообразным — даже леса, пустыни и побережье.

— Разве ты мало путешествовал, когда согласился работать на умников из армейской разведки? — возразил Даффид. — Хотя я никогда не понимал, почему этих придурков так называют.

— Признаться, я тоже, — согласился Эймиас. — Но мне приходилось думать о том, как добыть нужные сведения и не попасться, а не о местных достопримечательностях. Ну а в Лондоне, когда мы были мальчишками, я был слишком занят поисками еды, чтобы замечать что-нибудь еще. В сущности, я никогда в жизни не был настолько свободен, чтобы по-настоящему заняться исследованиями. Не считая путешествия с твоей родней той весной, — добавил он с улыбкой. — Да и тогда я видел только поля и дороги. Я хочу поехать в Корнуолл. Это мой шанс. Кто знает, что ждет нас завтра?

— Ты рассуждаешь, как кандидат в Ньюгейт, — заметил Даффид, нахмурившись. — Который никогда не знает, когда он в следующий раз поест, откуда нагрянет очередная напасть, арестуют его или нет, повесят или отпустят. Пора бы тебе начать думать, как джентльмену.

— Вот именно, — торжествующе подхватил Эймиас. — Если я собираюсь остаться в Англии и изображать из себя джентльмена, неплохо бы иметь представление о стране, в которой живешь. И, — тихо добавил он, — узнать, где твои корни.

— Тебе недостаточно знать, кто ты? — осведомился Даффид.

Эймиас остановился посреди улицы и посмотрел на своего названого брата без привычной иронии в глазах.

— Но я не знаю, кто я. В том-то все и дело. Может, ты не слишком любил своего отца, Даффи, но ты знал его. Кристиан не подозревал, что он наследник графского титула, но ему было отлично известно, кто его отец. Большинство людей знают своих родителей. Ты же сам только что говорил, что человек должен иметь имя. У тебя оно есть. Может, оно не знатное, но оно твое. Понимаешь, я никто. Это первая мысль, которая приходит в голову людям, когда они узнают, что я найденыш. Словно я виноват в том, что не имею ни имени, ни семьи. Так было всегда, где бы мы ни жили: под забором, в тюрьме или в роскошных апартаментах, как сейчас. И ты знаешь, что это правда.

Даффид скорчил гримасу и отвел глаза, уставившись на мостовую.

— Ни к кому не относятся с таким презрением, как к безродному существу, — с горечью произнес Эймиас. — Даже хуже, чем с презрением. Словно я никто. Я хочу быть кем-то, Даффи. Дай мне хотя бы попытаться.

— Не представляю, как я смогу остановить тебя, — буркнул Даффид.

— Я тоже, — согласился Эймиас со своей обычной улыбкой и вытащил из кармана золотые часы. — Но это не значит, что я отправлюсь в Корнуолл прямо сейчас. Вначале нужно уладить кое-какие дела. Как насчет того, чтобы увидеться за обедом у меня?

— Ладно. — Глаза Даффида сузились при виде часов. — Я же видел, как ты вернул их Фэншоу!

— Возможно, — безмятежно отозвался Эймиас. — Но ты не видел, как я позаимствовал их снова, когда обменивался с ним рукопожатием. Он, кстати, тоже. На, верни их ему, — добавил он, вручив часы Даффиду. — Скажи, что нашел их на полу или что-нибудь в этом роде. Он тебе еще спасибо скажет. Вряд ли у этого болвана возникнут какие-либо подозрения. Да не смотри ты на меня так! Я и не думал его грабить — с меня достаточно карточного выигрыша. Просто хотелось убедиться, что я не лишился ловкости рук. Похоже, что нет, — с удовлетворением заметил он. — Ну, пока, увидимся за обедом.