Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [69]

Посткапитализм может принимать самые разные формы. Мы поймем, что он наступил в том случае, если большое число товаров станут дешевыми или бесплатными, но люди будут продолжать производить их, не обращая внимания на рыночные силы. Мы поймем, что этот процесс идет, когда размытые взаимоотношения между работой и досугом, между рабочими часами и зарплатами получат институциональную форму.

Поскольку предварительным условием посткапитализма является изобилие, он спонтанно обеспечит пределенную социальную справедливость – однако формы и приоритеты социальной справедливости станут предметом обсуждений. В то время как капиталистические общества всегда должны были делать выбор между «пушками или маслом», посткапиталистические общества, возможно, будут выбирать между экономическим ростом и экологической устойчивостью – или между временными рамками решения базовых социальных задач и такими вызовами, как миграция, освобождение женщин или старение населения.

Поэтому мы должны разработать стратегию перехода к посткапитализму. Из-за того, что большинство теоретиков посткапитализма либо просто заявили, что он существует, либо предсказали неизбежность его наступления, мало кто занимался проблемами перехода. А значит, одна из первых задач заключается в том, чтобы очертить и протестировать ряд моделей, которые показывают, как может функционировать такая переходная экономика.

Сегодня мы привыкли слышать, как словом «переход» описывают осторожные локальные попытки построить экономику с низким уровнем выбросов, местные валюты, банки времени, «переходные города» и тому подобное. Однако в нашем случае переход – проект более масштабный.

Чтобы осуществить его, мы должны выучить отрицательные уроки провалившегося перехода в СССР. После 1928 года Советский Союз попытался форсировать движение к социализму посредством централизованного планирования. Это привело к созданию чего-то худшего, чем капитализм, но современные левые демонстрируют стойкое нежелание это обсуждать.

Если мы хотим создать посткапиталистическое общество, мы должны знать в деталях, что пошло не так, и понять фундаментальную разницу между спонтанными нерыночными формами, которые я описывал выше, и сталинскими пятилетними планами.

Чтобы двинуться дальше, мы должны знать, как именно информационные товары разъедают рыночный механизм? Что может произойти, если поощрять эту тенденцию, а не сдерживать? И какая социальная группа заинтересована в том, чтобы переход осуществился? Коротко говоря, нам требуются более точное определение стоимости и более подробная история труда. Ниже я попытаюсь их изложить.

Глава 6. К бесплатным машинам

Палаточный лагерь, шумная толпа, распыленный слезоточивый газ и кучка бесплатных вещей: так выглядел парк Гези во время протестов 2013 года в Стамбуле. Благодаря палаточному лагерю люди в течение нескольких дней могли жить так, как им хотелось. Бесплатные вещи были главным жестом надежды.

В первый день кучка была маленькой: упаковки салями, пакеты с соком, немного сигарет и аспирин. К последнему дню она превратилась в пирамиду всего чего угодно, которая грозила вот-вот обрушиться: еда, одежда, лекарства и табак. Молодежь брала эти вещи охапками и гуляла по парку группами, уговаривая других что-нибудь взять. Конечно, на самом деле ни одна из этих вещей не была бесплатной. Их купили, а потом пожертвовали. Но они символизировали желание жить в обществе, где люди делятся некоторыми базовыми вещами.

И желание это давнее. В первые десятилетия XIX века левые, окруженные системой, которая пыталась назначить цену всему, создавали утопические общины, основанные на совместном пользовании, кооперации и сотрудничестве. Большинство из них ждал провал по той причине, что тогда всего было мало.

Сегодня не так много вещей имеется в недостатке – и способность людей навалить гору бесплатной еды в таком городе, как Стамбул, тому свидетельство. То же самое можно сказать и о кучах мусора, отправляющегося на переработку в европейских городах. Помимо очевидного мусора, вы увидите людей, выбрасывающих вещи, которые вполне можно носить, книги без единого пятнышка, готовые к использованию электронные приборы – все эти предметы, когда-то обладавшие стоимостью, теперь не имеют продажной цены и либо отправляются на переработку, либо отдаются другим людям. Конечно, энергия по-прежнему дефицитна – вернее, энергия, которая добывается из углеводородного топлива и к которой мы так привыкли. Однако ключевой товар XXI века вовсе не дефицитен. Информация имеется в изобилии.

Этот прогресс от дефицита к изобилию – значимое явление в истории человечества и важное достижение четвертой волны развития капитализма. Но он также представляет собой серьезный вызов экономической теории. Капитализм приучил нас считать ценовой механизм самой органичной, спонтанной, основной чертой экономической жизни. Теперь нам нужна теория его исчезновения.

Мы должны начать с преодоления проблемы спроса и предложения. Спрос и предложение, очевидно, работают: если в Бангладеш открывается больше швейных фабрик, дешевая одежда становится еще дешевле. А если полицейские арестовывают торговцев наркотиками прямо перед тем, как открываются клубы, то экстази дорожает. Но спрос и предложение объясняют лишь то, почему цены колеблются. Когда спрос и предложение равны друг другу, почему цена не падает до нуля? Разумеется, это невозможно. В нормальной капиталистической экономике, основанной на нехватке товаров и труда, должна быть объективная цена, исходя из которой цена продажи движется вверх и вниз. Так что же ее определяет?