Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [4]

В-третьих, мы наблюдаем произвольный подъем совместного производства: появление товаров, услуг и организаций больше не отвечает диктату рынка и управленческой иерархии. Крупнейший информационный продукт в мире – Википедия – бесплатно создается усилиями 27 тысяч добровольцев, из-за чего уничтожается энциклопедический бизнес, а рекламная индустрия лишается ежегодных доходов в размере трех миллиардов долларов.

В нишах и пустотах рыночной системы целые пласты экономической жизни почти незаметно начинают двигаться в другом ритме. Параллельные валюты, банки времени, кооперативы и самоуправляемые пространства получили широкое распространение, хотя и практически ускользнули из поля зрения профессиональных экономистов. Зачастую это было следствием разложения старых структур после кризиса 2008 года.

Новые формы собственности, новые формы кредитования, новые законные контракты: в последние десять лет сложилась целая деловая структура, которую СМИ окрестили «долевой экономикой». Стали расхожими термины вроде «общественные блага» и «одноранговое производство», однако мало кто задается вопросом, что это означает для самого капитализма.

Мне кажется, что все это может стать решением – но только в том случае, если такие проекты, развивающиеся на микроуровне, получат поддержку и защиту за счет масштабных изменений в политике правительств. Последние, в свою очередь, должны зависеть от нашего изменяющегося отношения к технологиям, собственности и работе. Когда мы создаем элементы новой системы, мы должны быть способны сказать себе и другим: для меня это уже не механизм выживания и не убежище от неолиберального мира, а новый образ жизни, который находится в процессе становления.

В старом социалистическом проекте государство берет верх над рынком, управляет им в интересах бедных, а не богатых, и затем переводит ключевые производственные отрасли из сферы рынка в плановую экономику. Единственная попытка это осуществить, предпринятая в России после 1917 года, успехом не увенчалась. Могло ли это работать – вопрос хороший, но бесплодный.

Сегодня облик капитализма изменился – стал глобальным и фрагментарным, опирающимся на микрорешения, на временную работу и на множественность навыков. Потребление стало формой самовыражения, и миллионы людей заинтересованы в существовании финансовой системы больше, чем когда-либо прежде.

В этом новом антураже старый путь утерян. Однако открылся новый путь. Совместное производство, использующее сетевые технологии для изготовления товаров и оказания услуг, которые могут существовать, только если они бесплатны, указывает путь отхода от рыночной системы. Для создания структуры ему нужно государство, и посткапиталистический сектор может сосуществовать с рыночным на протяжении десятилетий. И это уже происходит.

Сети восстанавливают «дробность» посткапиталистического проекта, т. е. они могут служить основой для нерыночной системы, которая воспроизводит саму себя и которую не нужно создавать заново каждое утро на мониторе комиссара.

В этот переход окажутся вовлечены государство, рынок и совместное производство за пределами рынка. Однако, для того чтобы это произошло, нужно перестроить весь левый проект, от протестных групп до ключевых социал-демократических и либеральных партий. Действительно, когда люди поймут безотлагательность этого посткапиталистического проекта, он перестанет быть собственностью левых, превратившись в намного более широкое движение, для которого нам, возможно, потребуются новые обозначения.

Кто может это осуществить? Раньше левые считали, что такое по силам промышленному рабочему классу. Более двухста лет назад радикальный журналист Джон Телволл предупреждал людей, строивших фабрики в Англии, о том, что они создали новую, опасную форму демократии: «Всякий крупный цех и завод – это своего рода политическое общество, которое парламентские законы не могут заставить молчать, а судьи не в силах распустить»[5].

Сегодня все общество представляет собой фабрику – а коммуникационные сети, необходимые для повседневной работы и получения прибыли, быстро распространяют знания и недовольство. Сегодня эти сети, как и фабрику двести лет назад, нельзя «заставить молчать или распустить».

Конечно, можно закрыть доступ к Facebook или Twitter, да и вообще к интернету и мобильным сетям во время кризиса, и заодно парализовать всю экономику. Можно сохранять и отслеживать каждый килобайт информации, который мы производим. Но невозможно вновь навязать иерархическое невежественное общество, обрабатываемое пропагандой образца пятидесятилетней давности, если только, подобно Китаю, Северной Корее или Ирану, не решить вообще отказаться от ключевых сфер современной жизни. Как говорит социолог Мануэль Кастельс, это было бы похоже на попытку деэлектрифицировать целую страну[6].

Создав сети, включающие миллионы людей, которые подвергаются финансовой эксплуатации, но которым достаточно пару раз дотронуться до экрана, чтобы получить доступ ко всем достижениям человеческого разума, информационный капитализм породил новый источник перемен в истории: образованных и связанных между собой людей.