Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [122]

До этого момента я рассматривал посткапитализм как процесс, который протекает спонтанно. Задача состоит в том, чтобы превратить эти догадки в проект.

Почти все, что ведет к переменам, задумывается в форме проекта: Википедия, открытый код, открытые информационные стандарты, энергетические установки с низким уровнем выброса углерода. Но лишь немногие озаботились вопросом о том, как должен выглядеть высококачественный проект, если мы хотим, чтобы мировая экономика отошла от капитализма.

Отчасти это обусловлено тем, что многие представители старых левых охвачены тем же отчаянием, что и растерянный марсианин из романа Богданова. Другие левые, вроде участников движения зеленых или НПО, социальных активистов или приверженцев однорангового производства, так упорно избегают «большого нарратива», что настаивают на необходимости точечных радикальных реформ.

В этой главе я попытаюсь описать то, из чего может состоять крупномасштабный посткапиталистический проект. Я называю его «Проектом ноль», потому что его целями будут безуглеродная энергетическая система; производство машин, товаров и услуг с нулевыми предельными издержками; сокращение необходимого рабочего времени до уровня, максимально близкого к нулю. Прежде чем начать, следует обозначить некоторые принципы, в основе которых лежат знания, приобретенные благодаря неудачам, пережитым в прошлом.

Первый принцип состоит в том, чтобы понять ограничения человеческой воли перед лицом сложной и хрупкой системы. Большевики не сумели этого понять. На самом деле, не смогли этого понять и большинство традиционных политиков ХХ столетия. Теперь мы это хорошо понимаем. Выход заключается в тестировании всех предложений в небольшом масштабе и в многократном моделировании их макроэкономического воздействия перед тем, как начать их внедрять в крупных масштабах.

Евгений Преображенский, расстрелянный советский экономист, предсказывал, что, когда рыночные силы начнут исчезать, экономика превратится в науку, занимающуюся не только анализом прошлого, но и проектированием будущего. «Это совсем другая наука, – говорил он, – это социальная технология»[374].

Эта фраза может вызывать оторопь, поскольку показывает, как опасно относиться к обществу как к машине. Но Преображенский дал прозорливое и тонкое описание инструментов, которые будет использовать «социальная технология». Он призывал создать «чрезвычайно сложную и разветвленную нервную систему социального предвидения и планового руководства». Обратите внимание на эти термины: предвидение и руководство, а не командование и контроль. И обратите внимание: нервная система, а не иерархия. В Советском Союзе было командование, контроль и бюрократическая иерархия, а у нас есть сети. Когда дело доходит до организации перемен, сети могут функционировать лучше, чем иерархия, но лишь в том случае, если мы будем уважать присущую им сложность и хрупкость.

Второй принцип, необходимый для проектирования перехода, – это экологическая устойчивость. Внешние шоки, о которых шла речь в девятой главе, вероятно, обрушатся на нас один за другим: краткосрочный локальный дефицит энергии в следующем десятилетии; старение населения и миграция в следующие тридцать лет; катастрофические последствия климатических изменений после этого. Задача состоит в том, чтобы, в ответ на эти вызовы, разработать технологии, которые смогут обеспечить устойчивый рост. Мы не должны обращать вспять развитие, чтобы спасти планету.

Третий принцип, на котором я настаиваю, звучит так: переход касается не только экономики. Он также должен стать переходом к новому человеку, который создается сетевой экономикой. У него будут новые слабости и новые приоритеты. Наше восприятие себя уже отличается от того, что было в головах наших бабушек и дедушек[375]. Наши роли потребителей, возлюбленных, собеседников столь же важны, как и та роль, которую мы выполняем на работе. Поэтому проект не может основываться исключительно на экономической и социальной справедливости.

Французский писатель Андре Горц был прав, когда говорил, что неолиберализм уничтожил возможность утопии, основанной на труде. Но мы по-прежнему сталкиваемся с вызовом, подобным тому, каким являлись рабочие для молодых советских республик. У специфических социальных групп могут быть краткосрочные приоритеты, которые противоречат более широким экономическим и экологическим приоритетам. Для этого и нужны сети, чтобы договариваться и предлагать альтернативу. Нам понадобятся новые формы демократии, чтобы находить компромисс между конкурирующими претензиями. Но это будет непросто.

Четвертый принцип должен быть следующим: за проблему нужно браться со всех сторон. Благодаря развитию сетей возможностями разумного действия располагают не только государства, корпорации и политические партии; индивиды и временные скопления людей могут быть не менее значимыми двигателями изменений.

В настоящее время сообщество мыслителей и активистов, примыкающих к движению однорангового производства, сосредоточено на экспериментальных, мелких проектах – обществах взаимопомощи или кооперативах, например. О государстве они думают на уровне законов, которые защищают сферу однорангового производства и позволяют ему расширяться. За исключением таких мыслителей, как Мишель Бовен