Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [12]

Япония стала пионером в области печатания денег после того, как в 1990 году там лопнул пузырь на рынке недвижимости. Поскольку экономика страны буксовала, премьер Синдзо Абэ был вынужден вновь запустить печатный станок в 2012 году. Европа, где правила, призванные предотвратить обесценивание евро, запрещали печатать деньги, ждала до 2015 года, мирясь с набирающими силу дефляцией и застоем, пока, наконец, не пообещала напечатать 1,6 триллиона евро.

По моим подсчетам, совокупный объем денег, напечатанных в мире, включая те, что пообещал выпустить ЕЦБ, составляет около 12 триллионов долларов, или шестую часть мирового ВВП[32].

Это сработало в том смысле, что предотвратило депрессию. Однако в данном случае болезнь использовали для лечения болезни: дешевые деньги были направлены на борьбу с кризисом, вызванным дешевыми деньгами.

Что будет происходить дальше, зависит от того, чем, по вашему мнению, деньги являются на самом деле. Противники фиатных денег предрекают катастрофу. Действительно, книг, в которых обличаются бумажные деньги, стало так же много, как и книг, изобличающих банки. Их ключевой довод гласит, что при ограниченном количестве экономических благ и неограниченном количестве денег все системы бумажных денег рано или поздно повторят судьбу Техаса в XIX веке. Кризис 2008 года – это лишь толчок перед землетрясением.

Что касается решений проблем, то они в основном принимают милленаристские формы. Бывший менеджер JP Morgan Детли Шлихтер пишет, что произойдет «перераспределение богатства исторических масштабов» от тех, кто владеет бумажными активами – будь то на банковских счетах или в пенсионных фондах, – к тем, кто владеет активами реальными, прежде всего золотом. Из этих руин, предсказывает он, сформируется система, в которой все ссуды должны будут обеспечиваться наличностью в банке. И этот так называемый «банковский сектор со стопроцентным резервированием» будет сочетаться с новым золотым стандартом. Это потребует значительного единовременного повышения цены золота, поскольку стоимость всего золота в мире должна будет вырасти настолько, чтобы сравняться с размерами мирового богатства (из подобного объяснения исходит и движение биткоинов, которое представляет собой попытку создать цифровые деньги, не обеспеченные каким-либо государством и существующие в ограниченном количестве цифровых монет).

Этот предлагаемый новый мир «реальных» денег был бы сопряжен с высокими экономическими издержками. Если банковские резервы должны соответствовать объему выданных кредитов, экспансия экономики посредством кредитования невозможна и остается мало пространства для рынков деривативов, сложность которых – в обычные времена – способствует решению таких проблем, как засухи, неурожаи, отзыв автомобилей с обнаруженными дефектами и т. д. В мире, где банки держат резервы, равные 100 % их вкладов, постоянно повторялись бы экономические циклы, следующие принципу «стой-иди», а безработица держалась бы на высоком уровне. И простая арифметика показывает нам, что мы попали бы в дефляционную спираль. «В экономике, где денежное предложение не меняется, а производительность растет… цены будут обнаруживать тенденцию к снижению», – говорит Шлихтер[33].

Для денежных фундаменталистов правого толка этот вариант – предпочтительный. Больше всего они боятся, что для поддержания системы фиатных денег государство национализирует банки, спишет долги, установит контроль над финансовой системой и навсегда уничтожит дух свободного предпринимательства.

Как мы увидим, до этого может дойти. Однако в их рассуждениях есть одна ключевая ошибка: они не понимают, чем деньги являются на самом деле.

В популярной версии экономической науки деньги – это просто удобное средство обмена, изобретенное потому, что в ранних обществах обмен нескольких картофелин на мех енота происходил довольно редко. Действительно, как показал антрополог Дэвид Гребер, нет доказательств того, что в ранних человеческих обществах использовалась меновая торговля или что деньги возникли благодаря ей[34]. В них использовалось нечто намного более мощное. В них использовалось доверие.

Деньги создаются государствами, и так было всегда. Они не являются чем-то, что существует отдельно от правительств. Деньги всегда представляют собой «обещание выплаты», данное правительством. Их стоимость не зависит от объективной ценности какого-либо металла. Ценность определяется верой людей в устойчивость государства.

Фиатные деньги в Техасе сработали бы, если бы люди думали, что государство будет существовать вечно. Однако в это никто не верил – даже поселенцы времен битвы за Аламо. Как только они поняли, что Техас присоединится к США, стоимость техасского доллара восстановилась.

Как только вы это осознаете, проблема подлинной природы неолиберализма становится ясной. Проблема не в том, что, «черт, мы напечатали слишком много денег по отношению к количеству реальных товаров в экономике», а в том – хотя мало кто это признает, – что, «черт, нашему государству больше никто не верит». Вся система зависит от доверия к государству, которое выпускает купюры. А в современной глобальной экономике это доверие зависит не просто от отдельных государств, а от многослойной системы долгов, платежных механизмов, неформальной привязки валют, формальных валютных союзов вроде еврозоны и больших резервов в иностранной валюте, накопленных государствами, чтобы застраховать себя на тот случай, если система рухнет.