Постепенное пробуждение - [9]

Отметки позволяют нам мягко, но настойчиво оставаться со своим переживанием, признавая все, что временно получает преобладание, как только то возникает. Когда внимание занято привычным блужданием, мы обнаруживаем это блуждание и осторожно возвращаем его к дыханию. Мы не пытаемся принудить ум, не стараемся насильно удерживать его на объекте. Насилие создает неподвижность ума, особого рода целевое ориентирование, которое желает, чтобы вещи были другими; а это представляет собой давление на данный момент, попытку пробиться в будущее. Здесь налицо неуклюжий ум, ум, переполненный собой и деланьем.

Ощущения

Много разных ощущений можно отметить по мере того, как углубляется осознавание. Когда мы получаем послания от тела, мы просто к ним прислушиваемся. Если мы чувствуем неудобство, мы просто отмечаем его: «неудобство», – не напрягаясь, не становясь жесткими. Если имеет место боль, мы расслабляемся кругом нее и отмечаем ее: «боль, боль», – или каким-нибудь другим словом, естественным для нашего чувствования. Лучше всего не двигаться, отмечая побуждение к движению, побуждение избегнуть неудобства; дайте телу возможность просто сидеть. Чем тише будет тело, тем тише и ум.

Когда мы прислушиваемся к ощущениям – или с каждым дыханием, или в виде чувств внутри тела, – мы не находимся на том уровне, где производятся слова. Мы прерываем внутренний диалог, постоянное комментирование ума, мы прорываемся сквозь то место, где происходит думание, и переживаем процесс непосредственно. Именно прямое переживание подобного рода раскрывает интуицию и прозрение, свойственные уму-мудрости, что приводит ум лицом к лицу с собой.

Помыслы

Помыслы – это объекты ума. Их можно видеть, когда они, подобно пузырям, пересекают поле сознавания. Обычно помысел сформулирован в словах; но он может выразиться и в зрительном образе или в каком-то запомнившемся чувственном впечатлении, пока не сорвется в галопирующей фантазии. При наблюдении помыслов важно не комментировать, не выносить суждений об их содержании, а просто ясно видеть их, когда они возникают. Думание о думании – это не медитация.

Мы следим за дыханием, и при этом появляются помыслы; мы можем отметить их: «помыслы, помыслы» – и вернуться к отметкам дыхания. Однако давление объектов ума может оказаться очень сильным и тонким, так что ум соскальзывает к стереотипам мышления: «О, у меня все хорошо... ага, попался... помыслы, помыслы... подъем, падение; подъем, падение... вот опять как будто попался?.. ох, опять не получается!.. мысли, мысли... подъем, падение, подъем, падение... ну, пока хорошо... черт побери! я снова ушел куда-то, не могу удержаться на дыхании даже минуту! Что я за болван!.. ой, опять осуждение... черт, не помню, как вернуться к дыханию!» Отмечайте просто, что это «помыслы, помыслы», и снова возвращайтесь к дыханию. Оставайтесь простыми и легкими.

Иногда в то время, когда мы медитируем, могут появиться чрезвычайно привлекательные мысленные формы – хорошие замыслы, прекрасные образы, великие изобретения. Эти объекты ума не обязательно должны быть помехами; на самом деле, будучи ясно видимым, ни один такой объект не станет помехой. Все это оказывается просто частью потока ума, наполненного кармой и интересными побрякушками. Только отмечайте эти вещи и спокойно возвращайтесь к дыханию. Действительно, возвращение к дыханию помогает нам открыть силу освобождения и углубляет нашу способность оставить обусловленное вожделение ума. Нет надобности тревожиться из-за того, что какая-то хорошая идея или решение какой-либо давнишней проблемы будут утрачены; то, что обладает ценностью, окажется в надлежащий момент доступным.

Углубление сосредоточенности – это естественный процесс, подобный способности мускулов усиливаться при продолжительном пользовании. Всякий раз, когда мы возвращаемся к дыханию, наша сосредоточенность усиливается. Ум может заметить это и сделать вывод: «Лучше выходит»; если не распознать в этом помысел, такое отношение становится отвлекающим умом, менее сосредоточенным на действии, а более создающим себя. Освобождение от «знания» позволяет нам переживать вещи непосредственно, каковы они есть.

Привязанность заставляет нас желать поощрения некоторых образов или чувств и отбрасывания других; иными словами, мы хотим что-то с ними делать. Привязанность означает, что мы отождествляем себя с этими содержаниями или ощущениями. Но пока мы отождествляем себя с чем-либо возникающим, думая, что это «я» или «мое», мы не увидим, как оно появляется, не увидим процесса, из которого оно возникает. Пока мы отождествляем себя с содержанием ума, мы не свободны по-настоящему. Различие между пребыванием в рабстве и состоянием освобождения – это различие между думанием и признанием помысла за помысел.

Волевое действие

В нормальных условиях мы почесываемся, не отдавая себе отчета, что у нас чешется. Наши действия возникают вне осознавания того, чем они мотивированы. Но волевой элемент ума, то качество, которое мы часто называем волей или намерением, можно легко заметить, когда ум безмолвен и находится в состоянии осознавания. Когда мы разговариваем, читаем или едим, мы непрерывно меняем положение тела, не замечая, что реагируем на некоторое неудобство, что нас привел в движение ум; мы не осознаем намерения избавиться от некоторой тугоподвижности в шее или боли в ногах. Нас снова и снова приводят в движение отвращения и стремления ума, но редко замечаем побуждение, которым начинается движение в теле. Зачастую мы похожи на роботов – мы приведены в движение, не зная этого.