Постчеловечество - [36]

• Качественное повышение значения культуры, в том числе национальной, как фундаментальной основы формирующихся новых производственных сил, непосредственно связанных с общественным и личным сознанием.

• Расширения масштаба эволюции сознания с отдельно взятых людей на их коллективы, включающие не только отдельно взятые организации разных масштабов, но и целые общества. Такое расширение, по-видимому, ведет к формированию и проявлению надличностного, коллективного сознания, слабо воспринимаемого отдельными людьми, но оказывающего значительное, а возможно, и решающее воздействие на их жизнь.

• Формирование коллективного сознания, вероятно, способно изменить эффективность человечества и расширить границы его взаимодействия с окружающим миром. В частности, продолжение расширение масштаба эволюции сознания может привести к повышению масштаба коллективного сознания до планетарного уровня и формирования в результате этот коллективного сознания всего человечества. В принципе нельзя исключить, что такое сознание начнет взаимодействовать с биосферой Земли, а возможно, и Вселенной в целом не поддающимся прогнозированию образом — в рамках «ноосферы», впервые описанной Вернадским.

Существенной закономерностью представляется то, что всякий последующий вид человеческой эволюции оказывает серьезное влияние на предыдущие, более медленные виды, прежде всего, заметно увеличивая их скорость. Эволюция сознания — не исключение: создавая качественно новые и весьма эффективные методы «социальной инженерии», она ускоряет социальное развитие человечества и открывает новый значимый этап социальных изменений.

Между тем систематическое и комплексное применение даже традиционных социальных технологий способно оказать глубокое влияние на общество. Представляется, что ничтожность современных европейских элит, проявившаяся после окончательного ухода с политической сцены поколения лидеров, выкованных «холодной войной», является продуктом не только традиционной европейской культуры, но и осознанного и последовательного применения американцами социальных технологий[80] против своего важнейшего конкурента — объединяющейся Европы.

Понятно, что ничтожество политических элит и их неспособность защитить ни национальные, ни континентальные интересы в глобальной конкуренции не могла не вызвать реакции — как стихийной со стороны общественности, так и осознанной со стороны крупны деловых кругов.

Именно следствием этой реакции в первую очередь представляются феерические успехи европейских экстремистов в начале XXI века — от побед «умеренного экстремиста» Берлускони в Италии и Хайдера в Австрии до успехов Ле Пена по Франции и Пима Фонтейна (которого, по-видимому, вообще пришлось убить, чтобы не допустить к власти) в Нидерландах.

Таким образом, технологии играют в развитии человечества ключевую роль: сначала они заставляют его переводить свое развитие в новую плоскость, а затем становятся основным инструментом его развития в этой плоскости.

При этом развитие с изначально разной, хотя постоянно и неравномерно возрастающей скоростью, продолжается по всем направлениям человеческой эволюции. Естественно, гарантий от ошибок и катастроф, потенциал которых растет по мере роста производительных сил, нет — если, конечно, не рассматривать всерьез не поддающуюся доказательству гипотезу о существовании темного и полумистического инстинкта сохранения разумного вида.

Но там, где человек или природа однажды сделали шаг вперед, они сделают все последующие шаги, куда бы они ни вели их, и каждый последующий шаг, как правило, будет сделан быстрее каждого предыдущего.

Полных остановок развития, своего рода «абсолютного торможения», не существует. С точки зрения наблюдателя, в каждый момент времени развивается только ограниченное число областей (с учетом особенностей индивидуального человеческого восприятия — вообще одна-две), а остальные «стоят на месте». Однако это явление, отмеченное еще Гегелем, связано не с прекращением, но, напротив, с постоянным ускорением того развития, которое происходит в «лидирующих», оттого наиболее заметных и постоянно сменяющих друг друга сферах.

Увидев такую сферу и привыкнув к скорости ее развития, наблюдатель приспосабливается и к ее масштабу времени, теряя возможность восприятия остальных, более медленных процессов развития. В этих сферах время для него как бы «останавливается», как остановилось бы для него геологическое время после «включения» более быстрого биологического, биологическое — после «включения» социального, а социальное — после «включения» технологического.

Вне зависимости от  того, какой именно вид эволюции является в каждый момент «лидером» этой гонки, мы наблюдаем ускорение всех процессов развития — даже первоначально медленных — под действием этого «лидера». Сейчас в его роли выступает  технологическая эволюция, которая в принципе способна «впрячься» даже в сверхмедленные геологические процессы.

В конце XX века, когда скорость развития технологий начала превышать скорость осознания человеческим обществом причин и особенно последствий этого развития, общество было вынужденно начать приспосабливаться и к этому ускорению, приспосабливая к нему и само свое сознание, ускоряя и усложняя его процессы. Этим оно открыло новое направление собственного развития: ментальную эволюцию, эволюцию сознания.