Поставьте на черное - [34]

Мишель убрал с экрана игру и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Мебель здесь тоже была американская, очень удобная. Покойный Полуэктов устраивал тут наблюдательный пункт всерьез и надолго.

– Все равно гадость, – проворчал я, запирая свой «дипломат» на ключик. Вшивенький, но замок. Не раскроется хотя бы в метро. – Лучше бы поработал для родного Госкомитета.

– А чего работать? – пожал плечами Мишель. – Скоро, говорят, мою ставку вообще сократят, машины передадут бухгалтерии. Комендант здания уж давно зарится на эту комнатку – инвентарь хранить… Вам в налоговой полиции случайно программисты не нужны?

– Черт его знает! – отозвался я сумрачно. Похоже, Полуэктов перехитрил самого себя. Так надежно замаскировал свою программу, что ее того и гляди ликвидируют за ненадобностью. Пока эту пещеру Аладдина спасает только чехарда с руководством Госкомпечати. Но стоит только новому начальнику преодолеть восьмимесячный срок на этом посту – и у него руки обязательно дотянутся и до шестого этажа. В самом ведь деле, комендант давно просит, ведра ему негде хранить, понимаешь ли.

Я попрощался с загрустившим Михаилом, вызвал лифт и без происшествий доехал до первого этажа. Голова моя по-прежнему гудела, но уже заметно потише. Как трансформатор в хорошей кондиции. Ну и отлично. Головная боль для частного сыщика есть меньшая из бед. По шкале неприятностей эту беду значительно опережают смерть, ранение и безденежье.

Хозяйка книжного лотка на первом этаже успела уже явиться и разложить свой товар, а у меня в наружном кармане элегантного госкомприродного пиджака как раз лежала наготове пятидесятирублевая банкнота с санкт-петербургским пейзажем. На книжные надобности. Надеюсь, будущий гонорар от генерал-полковника перекроет мои сегодняшние траты. Не для чтения ведь книги покупаю, а для дела.

– У вас есть последние издания «Тетриса»? – спросил я.

Очкастая пигалица, ни слова не говоря, указала наманикюренным ноготком на пять разнокалиберных томов, расположившихся на правом лоточном фланге.

– Что-то маловато… – недоверчиво протянул я, складывая тома в стопку. Мне-то казалось, что «Тетрис» шлепает свои издания, как блины. Ни дня без строчки.

– Вы сами сказали «последние», – противным голосом заметила пигалица. – За апрель и половину мая у них вышло ровно пять штук. Вам теперь поискать предпоследние или этим обойдетесь?

Пять книг мой «дипломат» спокойно выдерживал, а сам я с таким грузом мог даже бегать, и прыгать, и брать барьеры. Но все, что свыше пяти, было уже перебором. Ладно, пока достаточно и этих. Не будем углубляться в более отдаленное прошлое. Мне ведь о «Тетрисе» не диссертацию писать, в конце концов.

– Хватит последних, – ответил я пигалице и вручил ей купюру. Продавщица немедленно начала рассматривать ее на просвет. По-моему, ей втайне даже хотелось, чтобы моя денежка оказалась поддельной.

– Не фальшивая, не фальшивая, – нетерпеливо проговорил я. Я успел уже открыть замочек своего «дипломата», погрузить туда покупки, снова закрыть и спрятать ключик, а пигалица все изучала мою банкноту. Возможно, ей просто нравился санкт-петербургский пейзаж на банкноте. Возможно, ей нравился город Санкт-Петербург целиком.

– Вроде бы настоящая… – после долгих раздумий сделала вывод маленькая лоточница и почти доверительно сообщила мне: – Без проверочки нельзя. Зазеваешься – мигом обштопают. С виду-то все сейчас приличные…

Каждый раз я забывал о милом характере местной лоточницы, и каждый раз этот характер напоминал мне о себе. Деньги сэкономишь, но и нахлебаешься тут комплиментов. Как там у поручика Лермонтова? «Тамань – сквернейший городишка на планете. Здесь меня обхамили и вдобавок чуть не вышибли мозги…» Примерно так.

– Нельзя ли повежливее, дорогуша? – раздраженно буркнул я. – И сдачу хорошо бы с моего полтинника.

– Мне тут не за вежливость платят, – с удовольствием откликнулась пигалица. – А за точность и знание товара. Вот ваша сдача. Ну-ка, проверьте ее!

Я проверил. Из принципа. Все было точно до копейки. Впрочем, она действительно никогда не обсчитывала. Полагала ниже своего достоинства.

– И насчет вежливости не надо мне ля-ля, – продолжила свою мысль честная лоточница. – Публика здесь раз в сто нахальнее. Вот с полчаса назад пробегал какой-то бугай. Накачанный, как Рэмбо, морда кирпичом. Выскочил из лифта, задел ножищей мой стол, все разронял… И я же у него еще оказалась глистой очкастой!

Описание бугая было крайне интересным. Не этот ли Рэмбо тюкнул меня нынче по голове?

– Ай-яй-яй, – сказал я с преувеличенным сочувствием в голосе. – Вот сволочь. И куда он делся?

– Куда и вы сейчас денетесь, – кратко ответила пигалица. – За дверь выбежал – и привет.

– А потом? – не отставал я. – Он на улице в машину сел?

Пигалица мстительно улыбнулась, откашлялась и громко, на весь этаж возвестила:

– Я, между прочим, за мужиками – не бегаю! Сказано все это было не просто противным, а препротивнейшим тоном. Сонный милиционер с вахты встрепенулся, глянул на пигалицу, затем на меня. И на меня, по-моему, не без сочувствия.

– Всего доброго, – поспешно проговорил я и трусливо, не по-мужски, покинул поле брани. В турнирах по брани я частенько проигрывал слабому полу. К тому же пигалица здесь играла на своем поле, а я – на чужом. Вдобавок я был еще и контужен.