Постапокалипсис - [28]
Некоторые зайцы прыгали через турникеты, кое-кто спускался на железнодорожные пути и обходил вокзал стороной. Андрей присоединился к последним, так как прыгать в плаще неудобно.
В подземном переходе порадовался, что ему не надо соваться в переполненное метро. Купив в автомате телефонную карту, Островцев протолкался через пышущую жаром толпу и побрел в сторону площади Европы.
Скоро он понял, что ошибся: вокруг ни единой телефонной будки. Проклиная мобильники, из-за которых убрали таксофоны, Островцев повернул обратно, хотя мог бы через мост добраться до арбатских переулков, где наверняка найдется таксофон. Но Андрей не желал покидать площадь Киевского вокзала, тем самым как бы оставаясь дома.
Засланцы от цветочников, караулившие у Европейского, принялись наперебой зазывать его пойти с ними и купить розы.
«Неужто я похож на ухажера?» — подумал Андрей, протискиваясь сквозь толпу.
Выбравшись на Брянскую улицу, он свернул в первый попавшийся переулок и тут же наткнулся на таксофон, укрытый от дождя стеклянным козырьком. В переулке не было ни души, лишь воробьи скакали на обочине тротуара.
Андрей вставил карту в щель.
«Карта повреждена либо заблокирована. Выньте карту» — высветилось на узком сером экране.
— Черт! — выругался Островцев и хлопнул по аппарату ладонью. Ну почему ему всегда так везет? Раз в жизни купил карту — и та бракованная!
Взгляд уперся в крошечный рисунок прямо под щелью на таксофоне — перевернутая кверху чипом карта. Андрей выругался, обозвав себя идиотом.
Вставил карту как положено.
«Приветствуем вас! У вас 50 единиц».
Островцев замер на мгновение, не решаясь набрать номер из записной книжки. Вспомнил лицо Ираклия Водянникова, известного российского ученого, эмигрировавшего в США в нулевые.
— Если прижмет, Андрюша, — сказал Водянников перед расставанием. — То…
И сунул в руку своему лучшему ученику Островцеву, боготворившему Ираклия Львовича, вот эту записную книжицу с единственной записью — 7707070 — Mr. Nick Zvonsky, Moscow.
Ну, вот и прижало.
Андрей набрал необычный номер, где счастливые семерки уравновешивались равнодушными пустотами нулей. Чего он боялся больше: того, что номера не существует — времени-то утекло столько; или того, что ему ответят?
Ему ответили:
— Хеллоу?
— Гуд монин, мистер Звоньский. Ай эм, — Островцев мучительно подыскивал слова, во рту пересохло. — Ай эм рашен скайнс… сайенс жобер… джоуббер… Май нэймс Островцев.
На другом конце провода засмеялись и Андрей, к своему облегчению, услышал русскую речь с едва заметным акцентом:
— Говорите по-русски, мистер Островцев.
Ответивший снова засмеялся, но Андрей не обратил внимания на это и горячо заговорил, прикрывая трубку ладонью:
— Вам нужно встретиться со мной, мистер Звоньский.
— С чего вы взяли?
— Нужно. Это очень важно.
Звоньский замолчал, раздумывая. Андрей с тревогой смотрел на экран, равнодушно отсчитывающий в обратном порядке единицы на его карте — осталось всего 30.
— Откуда у вас этот номер?
— Мне дал его Ираклий Водянников.
Дыхание Звоньского на мгновение зачастило. Андрей понял: имя эмигранта мистеру кое о чем говорит.
— Что вы можете мне предложить?
Островцев понизил голос до шепота.
— То, что мой учитель Ираклий Львович называл «гуд бай, Америка».
— Завтра в десять, ресторан «Крабби» у Никитских ворот, — сказал американец.
— Завтра не могу.
Голос Звоньского стал капризным:
— Хорошо. Когда?
— Сегодня, сейчас. И не в ресторане, а в вашей машине. У вас ведь есть машина?
— Хорошая шутка, мистер Островцев, — отозвался Звоньский. — Куда подъехать?
Андрей задумался, бросил взгляд на экран таксофона: «10 единиц, 9 единиц…»
— Брянская улица, напротив «Тайской утки».
— Людное место, — раздумчиво проговорил Звоньский. — Как мы вас узнаем?
«Мы? — мелькнуло в голове Островцева. — А, черт с ним! Мы так мы».
— Белый плащ, в руках черный портфель.
Трубка пискнула, на экран выскочила надпись: «0 единиц. Выньте карту. Карта непригодна».
Андрей последовал совету.
Через стеклянные стены «Тайской утки» виден основной зал с сидящими за столиками немногочисленными посетителями и официантками в пестрых туниках; часть кухни, где желтолицый повар кромсал что-то на разделочной доске.
Жарко…
Андрей приглядывался к паркующимся машинам, в первую очередь, обращая внимание на крутые авто.
Однако кратким сигналом к нему обратился не «мерс» с мигалкой, а неприглядного вида «черри».
В машине сидели двое.
Сделав удивленное лицо, Островцев указал пальцем себе на грудь: «Вы мне?».
«Черри» повторно просигналила.
Осмотревшись, Андрей приблизился к машине. Задняя дверца открылась, он сел в пропахший сигаретами салон.
За рулем — плешивый мужик с бакенбардами. Кожа в синеватых прожилках, глаза прищурены; одет в белую рубашку, тщательно выглаженную. Второй — молодой, скорее всего, иностранец.
— Здравствуйте, — сказал Андрей. — Мне нужен Звоньский.
— Это я.
— А он? — Андрей кивнул на молодого.
— Кирк Салливан, ваш коллега из института штата Мэн, — представил Звоньский, вытирая платком лысину.
Услышав свое имя, Салливан встрепенулся, уставился на Звоньского. Тот что-то сказал по-английски.
Островцев расстегнул портфель, протянул Звоньскому три первых листка из бумаг Невзорова. Звоньский, даже не взглянув, переадресовал Салливану. Американец с ленцой взял листки.
Теплая Птица живет в каждом из нас. Ее невозможно убить. Ее не убьет даже огненный смерч Апокалипсиса, не убьет эпидемия, не убьет то, что на твоих глазах большинство людей стали ЗВЕРЯМИ. Пока жива хотя бы одна Теплая Птица, у ЧЕЛОВЕКА есть шанс. Потому что Теплая Птица – это желание любить и быть любимым.
Альтернативная Европа, век 18-й. Основатель и руководитель бюро по противодействию мракобесию господин Фредерик Кислинг получает тревожное письмо: «Милые ученые судари! Прошу извенить покорностью своей неблоговидную смелость с которой отважылся я оторвать вас от ученых занятий и благ всяких и пишу вам потому что нет сил терпеть и душа от горя закостенелая. Якоб Рваная Щека пишет вам облевается слезами молит приехать как можно скорее пока кровосос не обескровил всех младенцев Потерянной Супони.
1907 год. Викторианская эпоха не так давно завершилась. С момента трагической гибели в бурных водах Рейхенбахского водопада великого сыщика Шерлока Холмса минуло шестнадцать лет. Лондон больше некому защищать, а, между тем, город потрясает серия жестоких убийств. Некто убивает юных девушек и создает из их тел чудовищные инсталляции в виде цветов. Полиция бессильна и помешать изуверу может только один человек. Но что стало с доктором Джоном Ватсоном после безвременной и страшной смерти его дорогого и единственного друга?
Сергей Леопольдович Антушкин – ничем непримечательный актер провинциального театра, отнюдь не блещущий интеллектом, но прекрасно запоминающий тексты своих ролей. Он проводит свою жизнь в серости и мелких актерских дрязгах, но однажды его жизнь круто меняется.Прямо с премьерного показа пьесы Гоголя «Ревизор» Сергея Леопольдовича похищают неизвестные люди в черном. Актер оказывается в богатом имении неподалеку от столицы, о нем всячески заботятся, холят и лелеют.Но кому понадобился провинциальный актер?Скоро Сергей Леопольдович узнает шокирующую правду.
Преследовать человека за его сокровенное желание, лишать его возможности удовлетворить свою страсть, ограничивать его свободу, — бессмысленно и жестоко. Это дискриминация, варварство. Невозможно поверить, что все это происходило относительно недавно. Уже в крематории, глядя на сгорающий в печи труп, — плавились пластиковые волосы, пузырилась резиновая кожа, кое-где уже обнажился титановый каркас, — Костанжогло вдруг произнес:— Неужели, раньше они делали это с настоящими детьми?
Не столь отдаленное будущее. Лаборатория по казням мерзавцев прошлого. Лаборант Архип получает задание казнить самого Сталина и отправляется в тридцатые годы двадцатого века. Однако ему не удается выполнить задание…
Древний волшебный камень через века попадает в руки простого молодого парня из глубинки России. Камень помогает ему во множестве загадочных приключений обрести друзей, выдержать борьбу с инопланетными существами, которые пытаются принести на Землю различные несчастья.
Все как всегда – главный герой пришел искать счастья и богатства в большой город, но не нашел ни того, ни другого. Приключенческое фэнтези про большую политику и заговоры, магию и науку, тайну рождения и загадочные манускрипты. Действие происходит в вымышленном мире, подозрительно похожем на Европу конца XIX века. Автор называет этот жанр «бульварное фэнтези», но в списке такого не нашлось.
Спец подразделение ведет охоту за монстрами. Но кто из них охотник? Охота за Орком заводит отряд в заброшенный советский бункер.
Тьма нависла над миром. Самые древние и страшные силы зла объединились между собой. Лейтенант полиции становится впутанным в скрытую войну между людей и не известным для него на тот момент существом.
Ты можешь иметь два высших образования, знать несколько языков, быть умной и красивой, но когда все вокруг рушится ты ничего не сможешь сделать, пока не разгадаешь тайну случайно попавшей в руки книге…
Человечество – самая могущественная цивилизация Галактики. Она не только освоила отдаленные планеты, но и охотно помогает отсталым «братьям по разуму». Особенно привечают на Земле аборигенов с планеты Медея, на 99 процентов идентичных людям. Медианцы умеют понравиться, понравиться до такой степени, что Совет Земной Федерации принял специальный закон, разрешающий инопланетным дикарям охотиться в наших лесах и саваннах. Вот только никому не пришло в голову уточнить, что люди тоже могут стать дичью. Глава Карантинного Комитета, оперативный позывной Лорд, контролирующего пребывание инопланетян на Земле, вынужден пойти на чрезвычайные меры, чтобы остановить самое страшное вторжение в истории человечества…