Пост сдал - [8]

– Люди со всеми парализованными конечностями могут принимать душ, – поясняет Холли, – но им это трудно из-за аппаратуры жизнеобеспечения, которой они обвешаны. Поэтому чаще всего их обтирают губкой.

– Пойдемте на кухню, там окна на солнечную сторону, не так мрачно, – предлагает Пит, и они идут туда.

Прежде всего Ходжес обращает внимание на сушку. На ней одна-единственная тарелка. Миссис Эллертон последний раз в жизни воспользовалась этой тарелкой, потом вымыла и поставила сушиться. Столешницы сверкают, пол выглядит настолько чистым, что с него можно есть. Ходжес предполагает, что и ее кровать наверху идеально заправлена. Возможно, она сама пылесосила ковры. И не забудьте про трусы-памперсы. Женщина поддерживала порядок там, где могла. Как человек, который сам всерьез подумывал о самоубийстве, Ходжес может поставить себя на ее место.

6

Пит, Иззи и Ходжес сидят за кухонным столом. Холли кружит по кухне, иногда останавливается и через плечо Иззи смотрит на подборку фотографий на ее айпаде, озаглавленную «ЭЛЛЕРТОН/СТОУВЕР», время от времени роется на полках и в ящиках, ее затянутые в перчатки пальчики порхают как мотыльки.

Иззи по очереди выводит фотографии на экран, комментирует каждую.

На первой – две женщины средних лет. Обе крепкие, широкоплечие, в красной нейлоновой униформе «Помощи на дому», но одна – Джорджина Росс, предполагает Ходжес – плачет, судорожно обхватив себя за плечи. Другая, Ивонн Карстейс, не такая впечатлительная.

– Они пришли в пять сорок пять, – говорит Иззи. – У них есть ключ, поэтому они не стучали и не звонили. По словам Карстейс, Мартина иногда спала до половины седьмого. Миссис Эллертон всегда их встречала, поднималась около пяти и первым делом варила себе кофе. Только в это утро она не поднялась, и аромата кофе в доме не было. Они подумали, что старушка первый раз проспала, и даже порадовались за нее. По коридору осторожно прошли в спальню Мартины Стоувер, чтобы посмотреть, не проснулась ли та. И вот что они увидели.

Иззи показывает следующую фотографию. Ходжес ожидает очередного «о-о-ох» от Холли, но та молчит и пристально всматривается в фотографию. Стоувер в кровати, одеяло сдвинуто к коленям. Пластику ей так и не сделали, однако лицо кажется умиротворенным. Глаза закрыты, скрюченные запястья сцеплены. Питательная трубка торчит из худого живота. Инвалидное кресло – Ходжесу оно напоминает капсулу астронавта – стоит у кровати.

– В спальне Стоувер чувствовался запах. Только не кофе, а водки.

Следующая фотография. Прикроватный столик Стоувер крупным планом. Аккуратные ряды пузырьков с лекарствами. Измельчитель для таблеток, чтобы Стоувер могла их проглотить. Среди пузырьков – совершенно неуместная бутылка водки «Смирнов – тройная дистилляция» и пластиковый шприц. Бутылка пуста.

– Дама действовала наверняка, – вставляет Пит. – С этой водкой результат гарантирован.

– Как я понимаю, она желала своей дочери максимально быстрой смерти, – замечает Холли.

– Удачная догадка, – ледяным тоном произносит Иззи. Она не любит Холли, а Холли не любит ее. Ходжес это понимает, но представить себе не может, в чем причина. С Иззи они видятся редко, а поинтересоваться об этом у Холли не сподобился.

– А есть измельчитель крупным планом? – спрашивает Холли.

– Конечно, – отвечает Иззи, выводит следующую фотографию, и на ней измельчитель для таблеток огромный, как летающая тарелка. Внутри остатки белого порошка. – Мы уточним позже, но думаем, что оксикодон. Пузырек от него пуст, как и бутылка водки, хотя, если судить по наклейке, лекарство выписали всего три недели назад. – Она возвращается к Мартине, со сцепленными, будто для молитвы, руками. – Ее мать растолкла таблетки, высыпала порошок в водку, а потом влила водку в питательную трубку Мартины. Возможно, получилось даже эффективнее смертельной инъекции.

Иззи выводит на экран новые фотографии. На этот раз Холли издает: «О-о-ох», – но не отворачивается.

Первая – общий план ванной Мартины, со всеми необходимыми приспособлениями для обслуживания паралитика: очень низкая столешница с раковиной, очень низкие вешалки для полотенец и шкафчики, большая ванна, объединенная с душевой. Сдвижная стенка душевой закрыта, зато ванна на виду. А в ней Джейнис Эллертон, погруженная в воду по плечи, в розовой ночной рубашке. Ходжес думает, что рубашка надулась пузырем, когда Джейнис опускалась в воду, но на фотографии ткань прилипла к худому телу. На голове Джейнис полиэтиленовый пакет, завязанный на шее махровым поясом от банного халата. Из-под пакета выходит шланг, другой конец которого прикреплен к небольшому баллону, лежащему на кафельном полу. На баллоне – наклейка со смеющимися детьми.

– Комплект самоубийцы, – говорит Пит. – Наверное, прочитала о том, как его собрать, в Сети. Там достаточно сайтов, подробно объясняющих, что и как надо делать, еще и с картинками. К нашему приезду вода в ванне остыла, но наверняка была теплой, когда старушка залезала в нее.

– Теплая вода помогает расслабиться, – вставляет Иззи, и хотя не говорит «о-о-ох», на ее лице читается отвращение, когда она показывает следующее фото: лицо Джейнис Эллертон крупным планом. Полиэтилен затуманен конденсатом последних выдохов, но Ходжес видит, что ее глаза закрыты. Она тоже выглядит умиротворенной.