Посредники - [4]

Она достала сотовый и по памяти набрала номер.

— Привет, — сказала она через несколько секунд. — Да, они только что уехали.

Человек на том конце телефона что-то сказал, и Ундина вздохнула.

— Не знаю, грустно.

Она перенесла телефон к другому уху и облокотилась на подоконник.

— Да, наверное, это именно то, что нужно. Хотя сегодня? Так сразу?

Она кивнула.

— Хорошо. Позвони мне в пять. Решим, что делать дальше.

Она устремила взгляд к потолку с бабочками и стала наблюдать за тем, как складываются фрагменты картинки.

ГЛАВА2

Джейкоб Клоуз не был жестоким человеком, но вид восемнадцатилетнего панка со шлангом для мытья посуды в руках выводил его из себя. Работал он слишком медленно — поливал тарелку, еле шевелясь и, вероятно, ничего не видя из-под густых черных волос, падавших на глаза. Если Джейкоба не было на кухне, парень курил, и после этого в помещении пахло табаком. Когда-то Джейкоб и сам так делал и теперь не наказывал работников за подобные мелочи, но этот парень бесил его до дрожи в коленях.

А имя у него просто зашибись — Никс.[4] Кого, черт подери, могли так назвать?

— Никс! — завопил Джейкоб, перекрывая гул посудомоечного агрегата.

Мальчишка притворился, что не слышит.

— Никс Сент-Мишель!

Никс поднял глаза, потом снова опустил. Панк, что с него взять? Полуприкрыв глаза, будто засыпая на ходу, в одной руке он держал шланг, едва не роняя, а в другой керамическую тарелку — можно подумать, она такая тяжелая, словно сделана из плутония. Джейкобу не нравилось, как работал этот парень.

— Она чистая, Никс. Тарелка уже чистая.

Никакой реакции.

Поначалу Никсу случалось опаздывать. Теперь он приходил вовремя, но работал так медленно, что бокалов постоянно не хватало и приходилось доливать напитки в ту же посуду. Джейкоба такое положение не устраивало. Это вам не чертова «Фрай-дейс»,[5] ради всего святого. Пиццерия «Джейкобс» — старейшая в когда-то богемном, а ныне реконструируемом северо-западном районе Портленда, в которой готовили пиццу по-ньюйоркски.

— Я что, сам с собой разговариваю? — гаркнул Джейкоб, перекрывая шум посудомоечной машины. — Мне кажется, здесь есть посудомойщик по имени Никс Сент-Мишель, и я пытаюсь выйти на связь. Земля — Никсу. Как слышно, прием! Нам нужно несколько чертовых бокалов!

— Попса.

Густые черные волосы закрывали глаза Никса, не позволяя поймать взгляд, и говорил он слишком тихо, чтобы Джейкоб мог его расслышать, но он заметил, как шевельнулись губы парня.

— Что? Я не понял! — заорал хозяин еще в большей ярости.

— Это называется попса, — повторил Никс еле слышно. — Ничего, проехали. Просто дай мне пять минут, мужик.

— Ты хоть знаешь, где находишься? Ты что, у себя дома? — отозвался Джейкоб, игнорируя поправку. — У меня нет пяти минут, Никс! У меня нет даже одной! Мне нужны эти стаканы прямо сейчас!

Джейкоб Клоуз привык к панкам и знал, в какой манере нужно с ними разговаривать. Если бы он временами не вел себя как сволочь, Никс перестал бы его уважать. В возрасте Никса Джейкоб, живший тогда в Бруклине, сам был панком. В Портленд он переехал в семидесятых годах. Он возненавидел богатеньких яппи[6] с тех самых пор, как они в восьмидесятые годы начали плодиться, но живший в нем бизнесмен не мог обойтись без пиццерии «Джейкобс», благодаря которой его единственная дочь Нив посещала теперь знаменитую и безумно дорогую частную школу «Пенвик», а жена Аманда, в прошлом любительница рискованных танцев, вегетарианской кухни и целительной системы Рейки,[7] нынче находила отраду в дорогом вине.

Но сегодня, нравилось это ему или нет, благополучие пиццерии «Джейкобс» зависело от Никса.

В некотором роде Клоуз симпатизировал этому парнишке. По его сведениям, Никс обитал в парке, в сквоте,[8] а где-то на Аляске у него есть или была семья, с которой связаны не самые лучшие воспоминания. Никс носил черные футболки с длинным рукавом, но Джейкоб и так знал, в каких местах остались следы от порезов, которые тот сам себе нанес. За прошедшие годы он нанимал множество таких ребят. Джейкоб не мог их изменить, но, по крайней мере, он помогал им, давал работу, болтал с ними после окончания смены, подбрасывал до дому. Иногда они с Амандой приглашали их на обед, а некоторые девочки, бывало, нянчились с Нив, пока та еще была маленькой.

Но встречались и такие экземпляры, что выглядели странными даже среди панков.

— Эй, парень! Я, мать твою, десять минут назад просил помыть эти гребаные стаканы. Чем ты занимался?

Николас Сент-Мишель по-прежнему смотрел вниз. И причина не в том, что он не хотел смотреть на Джейкоба. На самом деле ему нравился нынешний хозяин — самый лучший из тех, что у него были за всю жизнь, начиная с того времени, когда девятилетний Никс впервые принялся за работу, перетаскивая еловую щепу на лесопилке Френка Шедвелла там, в Ситке.[9] Впрочем, тогда была совсем другая жизнь, и с тех пор он научился осторожности.

— Какой хренью ты занимался? — повторил Джейкоб.

Никс не поднимал глаз — он не мог смотреть на Джейкоба чисто физически. Вокруг мужчины распространялось свечение, настолько сильное, что Никсу приходилось, если босс появлялся на кухне, или держать глаза закрытыми, или всякий раз поворачиваться спиной.