Посредники - [11]

— То раньше, — протянула мать Гали, — а теперь не придет. Нет его.

— То есть как нет? — подскочил Родион.

— Совсем нет, — сказала мать. — Он себя того... порезал, — и она показала краем ладони на горло.

Родион ринулся с места.

— Вы понимаете, что говорите?

— А что от Васьки еще ждать, — огрызнулась она, — привык руки в ход пускать. Сначала к людям с кулачищами...

Родион плохо соображал. Он уже не слышал, что говорила эта баба, он понимал, что случилась катастрофа. Катастрофа, беда, к которой он, Родион, имеет прямое отношение. «Да не может быть, — пронеслось в мозгу. — Дело-то плевое поручили, ерунда какая-то. И парень непробиваемый».

— Где он сейчас? — выдохнул Родион.

— В больнице. Можете позвонить. — Она протянула бумажку.

Родион, путаясь в диске, начал набирать номер. Занято. Он уже подумал бросить и мчаться в больницу, но в этот момент ворвалась Галя.

Ее роскошные волосы слиплись от пота, платье, натянутое на груди, промокло, кроличьи глаза потемнели от гнева.

— Уходи! — приказала она матери, с трудом переведя дыхание. — Ты уже сделала свое!

Мать упиралась.

— Иди же, — дочь тащила ее к двери. Слезы негодования блестели на серых ресницах.

— Допрыгались, голубчики, — проорала мать неизвестно про кого, но Галя уже выволокла ее из комнаты.

Через полминуты она вернулась.

— Это я во всем виновата, — вскрикнула Галя. — Я. Даже если он... все равно меня судите.

Родион с отчаяньем продолжал набирать номер больницы. Наконец отозвался чей-то голос.

— Дежурная! Как там состояние Мальцова? Мальцова, говорю...

Казалось, она перерыла все истории болезни, прежде чем дать простую справку. Потом подошел кто-то другой и ответил, чтобы по поводу Мальцова звонили в изолятор. Родион записал телефон изолятора.

— Значит, жив, — сказал он Гале. — Успокойтесь. А то рубите сплеча. Можете ухудшить его положение.

— Да никакого такого положения у него нет. — Теперь она как-то осела, потухла. Голос звучал с полным безразличием. — Обыкновенная история. Только он в ней совсем не виноват.

— Пусть так, — собираясь с мыслями, сказал Родион. — Но отношения между вами были? И на вашу маму он руку поднял. От этого никуда не скроешься.

— А он и не скрывался, — отмахнулась она. — Просто всем этим поступкам есть совсем другое объяснение, чем вы даете.

— А факты? Например, почему он не хотел узаконить ваши отношения?

— Потому что мне это ни к чему.

Тяжба была затеяна матерью этой девочки. Не поставь она событий на принципиальную высоту, может, и поладили бы потом. Во всяком случае, все было бы забыто, перезабыто и осталось только в семейных преданиях. А теперь дочка вспомнила о самолюбии. Раньше надо было думать, милая.

— Не верите? — бросила Галя и отвернулась. — Для вас ведь вся жизнь уложена в статьи уголовного кодекса. Выучили и рады. А она не всегда укладывается. Бывает, что никто не виноват, а сделать ничего нельзя.

— Нет такого положения, чтобы не нашлось выхода. — Родион смягчился, — Может, вместе поищем? — сказал он. — Видите, что теперь стряслось.

— Не знаю я ничего. Господи, — прошептала Галя. Она теребила пуговицу на беечке трикотажной кофты. Пальцы побелели от волнения. — Ведь все дело в том... — она перевела дыхание, — что... что он был для меня совсем случайный человек. Первый встречный, можно выразиться. Если б я его получше знала!

— И вы пошли с первым встречным?

— Вот именно. Пошла. Назло Генке. Мне Гена нужен был. Только по нем я бредила. А он... — голос ее оборвался хрипотцой, точно прокуренный, — он, видно, только побаловаться хотел. Месяца через два стал пропадать. Вот я на стенку и полезла. Думала, лишь бы отомстить. Родители Васины в деревню уехали. Иной раз он на меня поглядывал. Я знала, что он не откажется от меня. — Она сглотнула комок в горле. — Мы и встречались-то с Васей всего ничего.

— Ну, и что?

— Вернулся Генка. И все пошло-поехало. Я про нашу с Васей любовь почти вовсе забыла. Говорю вам, только Генка мне нужен был.

Родион подумал, что надо бы записывать: показания Гали имели решающее значение для квалификации вины Мальцова.

— А с Васей как же? — нахмурясь, уточнил он. — С ним все же продолжалось?

— Хотела разорвать. Чувствую, не могу его обманывать. Позвала его к нам и все рассказала.

— Что рассказали? — упавшим голосом переспросил Родион.

— Что не нужен он мне и не будет ничего. — Она глядела в сторону. — Здесь мать моя нас и застукала. Такой скандал пошел, на весь дом. Меня избила. И к нему — чтоб женился. — Она прокашляла совсем осевший голос, вынула из сумки платок и вытерла углы искусанных губ. — Я, дура, еще пригрозила Васе: «Женишься — все равно бегать от тебя буду».

Родион растерялся. Бог ты мой, какой переплет. А Мальцову-то каково? Ведь эта семнадцатилетняя шмакодявка что натворила! И он, Родион Сбруев, бессилен теперь что-либо исправить. «Вот и первая твоя роковая ошибка, — пронеслось в мозгу. — П р о г л я д е л  ты Мальцова. А вдруг он совсем оборвал свою жизнь?» Тогда не помогут ни покаянные тирады этой Гали, ни его, Родиона, запоздалое прозрение.

Он пододвинул телефон и стал беспрерывно набирать изолятор.

На четвертый раз к телефону подошли. Глухой голос ответил, что Мальцову наложены швы, сделано переливание крови. Все зависит от состояния в ближайшие сутки. А вообще-то организм очень здоровый.