Посредник. Противостояние - [20]

— Все же здесь не стоит есть, — сказал Анкур, когда мимо них прошла одна из кухарок, с подозрением уставившись на мясо.

Они вышли из кухни, поднялись по лестнице и вскоре очутились в небольшой комнатке, обставленной прохудившейся кроватью, парой стульев и несколькими сложенными друг на друга ящиками.

— Мое жилище, — Анкур обвел рукой скудную мебель. — Знаешь, сколько пришлось вкалывать, чтобы ее заслужить? Кроме Севаки, все слуги спят на соломе, — гордо добавил он, указав на кровать. — Присаживайся, только учти, нам придется заносить еду в зал, так что ешь быстрее.

— В зал? — промычал Глеб с набитым ртом.

— Да, для его величества и гостей. Хотя, может быть, для тебя приготовлено что-то другое.

— Что значит другое? — спросил Глеб, с трудом проглотив огромный кусок.

— Его величество наверняка захочет похвастаться пленником, особенно после пропажи наших, — уклончиво ответил Анкур и вцепился зубами в мясо.

Глеб запутывался все больше. Он уже понял, что попал ни в какую не Сибирь, а в место, где были король, слуги, стражники, дворец и, похоже, еще много чего. Понимал он и то, что ему никто не собирался ничего объяснять, поэтому единственным способом получить информацию был Анкур, который, как он успел заметить, просто обожал болтать. Но действовать нужно было с осторожностью, чтобы тот снова не вспомнил о каких-то наказаниях.

Анкур закончил есть и выжидающе посмотрел на Глеба. Он явно чего-то хотел, но не решался открыть рот.

— В чем дело? — помог ему Глеб.

— Покажи мне какой-нибудь фокус, — неожиданно выпалил мальчишка. — Хотя бы самый маленький.

— Эмм… — замялся Глеб, не зная, как себя вести.

— Я, конечно, понимаю, что здесь твои силы не те, но я не видел радужничества с тех пор, как был малышом.

— Радужничество? — переспросил сбитый с толку Глеб, второй раз за день услышав странное слово. — Какое еще радужничество?

— Самое обычное, — невозмутимо ответил Анкур так, словно они обсуждали погоду. — Ну, хотя бы самую малость.

— Но я не понимаю…

— Стой! — закричал Анкур подпрыгнувшему от неожиданности на стуле Глебу. — Лучше покажи сначала кулон.

— Что? Кулон? Ты о нем знаешь? — Глеб был поражен.

Откуда этому парню было известно об его кулоне? Что он еще знал?

— Еще бы, — усмехнулся Анкур. — Говорят, он сказочно красив, но я в жизни ни одного не видел.

— Их несколько? Что ты знаешь? ГОВОРИ! — Глеб не заметил, как перешел на крик.

Его сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Ладно, не показывай, если не хочешь. Зачем орать-то? — обиделся Анкур.

Глеб понял, что допустил промах. Он ничего бы не добился, если бы продолжил в том же духе.

— Прости, у меня его нет, — сказал Глеб, решив ему подыграть. — Его забрал король.

К удивлению Глеба, от обиды его собеседника не осталось и следа. Анкур как-то странно на него посмотрел, а затем хлопнул себя по лбу рукой.

— Эх, тупая я голова! — сокрушался он. — Да кто бы тебе позволил разгуливать с кулоном во дворце?! Поэтому ты не можешь радужничать, да?

Глеб промычал что-то, отдаленно похожее на согласие.

— Мог бы сразу сказать. Я бы понял, не идиот же, — проворчал Анкур примирительным тоном.

— Так и знал, что вы прохлаждаетесь! — прервал беседу показавшийся в дверях Севака, испепеляя взглядом Анкура. — Пир вот-вот начнется, будете подавать еду и, если что-то пойдет не так, пеняйте на себя!

Анкур показал язык ушедшему начальнику слуг.

— Я же говорил, за тобой следят, — сказал он, довольный подтверждением своей догадки. — Как бы еще он нашел нас так быстро? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Идем, не стоит заставлять его приходить еще раз.

Стоя на входе в королевский зал в ровной очереди слуг с подносом в руках, Глеб ощущал дрожь в ногах. Дело было не в том, что на подносе красовался поросенок, подозрительно напоминавший того, который обеспечил их обедом. И даже не в том, что он весил, кажется, целую тонну. Виновата была его голова, словно готовая разорваться от хлынувшей в нее информации.

Глеб напряженно старался найти хоть какую-то связь между теми обрывками, что у него были. Он не понимал, куда попал, не знал, почему его называли радужником и что вообще значило это слово.

Однако кое-что он все же выяснил. Во-первых, за ним следили, а значит, не было никакого резона планировать побег до того, как он не установит их личности. Во-вторых, его кулон был очень важен, и не только для него самого. Глеб был уверен, что каким-то образом он мог бы ему помочь разобраться с происходящим.

С другой стороны закрытых дверей зазвучала музыка. Она была довольно необычна, по крайней мере, Глеб, считавший себя заядлым меломаном, не слышал ничего подобного. Она напомнила ему древнюю кельтскую музыку, которую им включили на уроке истории в школе. Однако в этих звуках было нечто большее. Слушателя словно окутывало безумное смешение разных стилей, непохожих, но, в то же время, удачно совмещенных друг с другом.

— Пир начался, — прошептал стоявший сразу за ним Анкур.

— Так, подносы с миароном, вперед! — проорал сквозь музыку Севака, словно только и ждал его слов.

Огромная дверь отворилась, в полную силу впуская в коридор звуки смеха, улюлюканий и музыки. Слуги в начале строя пришли в движение и скрылись в потоке света. Глеб вытянул шею, чтобы рассмотреть, что происходило за дверями, но так ничего и не увидел. Через пару минут ушедшие вернулись с пустыми подносами, а Севака вновь прокричал название очередного непонятного блюда. Так повторялось раз пять, пока он, наконец, не крикнул: «Жареные поросята, вперед!».