Посреди жизни - [28]

Я тоже была в восторге. Мы не встречались уже три месяца, потому что он неплохо контролировал свой диабет, сам себе делая уколы, и ему уже не нужны были наши посещения. Мне было жаль лишиться его чудесного общества, и я хотела продолжать встречаться с ним, но это было просто невозможно. Как медсестра я не могла посещать квартиру одинокого джентльмена, бывшего пациента, не подрывая этим свою репутацию – и, что гораздо важнее, репутацию ордена монахинь, у которых я работала. Но случайная встреча в Уигмор-холле была совсем другим делом.

Мы подошли к бару, и он предложил мне выпить.

– Пока разве что воды. Я никогда не пью спиртное до или во время концерта, потому что мне хочется быть в совершенно трезвом уме, пока я слушаю музыку. Но я выпью позже, если предложение будет все еще в силе!

– С удовольствием! Я напомню. А пока что будем пить воду! Я и сам никогда не мог понять людей, которые приходят слушать красивую музыку и при этом затуманивают свой разум алкоголем.

После концерта доктор Хайем обратился ко мне:

– Не забудьте: вы собирались выпить что-нибудь вместе со мной. А поужинать не хотите?

Я с радостью согласилась. Мы чудесно поужинали в маленьком ресторанчике на Аппер-Риджент-стрит. Он, как диабетик, аккуратно выбирал еду, но у меня никаких ограничений не было, так что я ела намного больше. Похоже, это его позабавило, потому что он опять прищурился. Затем сказал:

– Вы никогда не бывали… голодной?

– Я? Да я всегда голодна! Я съедаю огромный завтрак почти каждый день, потом по возможности пирожное или печенье в одиннадцать, на обед съедаю огромную порцию с двумя пудингами, если дадут, выпиваю еще чаю с печеньем или пирожным, затем ужинаю в семь – и я все еще голодна, и даже сейчас, в одиннадцать вечера, могу съесть второй ужин.

И как только я все это выпалила, я поняла, насколько это было бестактно – говорить такое при человеке, семья которого погибла от голода.

– Ох, – пробормотала я. – мне так жаль. Что я такое наговорила?.. Простите меня, пожалуйста.

Он улыбнулся.

– Тут нечего прощать. Естественно, молодые следуют своим инстинктам, и я в вашем возрасте тоже наверняка всегда был голоден. Хотите еще один пудинг?

Мои щеки горели от смущения, и мне показалось, что он смеется надо мной.

– Нет. Нет, правда. Но мне пора идти, уже поздно, а в восемь я должна быть уже на дежурстве.

– Тогда пойдемте.

Он заплатил по счету и галантно подал мне пальто.

В следующие полгода мы вместе побывали на множестве концертов и выступлений. Это было восхитительно. Доктор Хайем познакомил меня с утонченным миром камерной музыки. Его знания в этой области были и обширными, и глубокими, и, если он анализировал квартет перед выступлением, я получала еще больше удовольствия. Но иногда он выглядел совсем грустным, а однажды после квинтета Шуберта он просто остался сидеть на месте, уронив голову на руки. Свет уже зажегся, все двинулись к выходу. Он пробормотал:

– Идите в бар, Дженни. Я буду через минуту.

Но он не пришел, и, когда я вернулась, он все еще сидел в той же позе. Я поняла, что он думает о жене и детях. Мое сердце болело за него, но я ничего не могла сделать или сказать, поэтому я просто села рядом и взяла его за руку. Он крепко сжал мои пальцы. Бывают такие страдания и потери, которые нельзя разделить, их приходится переживать в одиночку.

В ту ночь мы с доктором Хайемом возвращались вместе на метро, а потом на автобусе, но почти не разговаривали. Он был погружен в свои мысли и воспоминания, и я не знала, что сказать. Что можно сказать человеку, который столько страдал, который все потерял? Я заснула, и меня разбудил его голос.

– Пора просыпаться. Мы уже у тоннеля Блэкуолл.

Он улыбался, наблюдая, как я пытаюсь проснуться и сориентироваться, и подал мне руку, чтобы помочь удержать равновесие. Мы вышли на тротуар, автобус с грохотом отъехал. Я посмотрела через дорогу и увидела время на церковных часах – без четверти час.

Как раз в эту секунду за шпилем расступились облака и показалась луна во всем своем серебряном великолепии. Ветер раздувал мои волосы.

– Как же это прекрасно! – сказала я. – Вы когда-нибудь видели такую красоту?

Я стояла и смотрела на луну, а он смотрел на меня. Потом я вдруг вспомнила, что в восемь утра должна быть на дежурстве.

– Мне нужно идти. Завтра длинный день.

Я протянула ему руку, чтобы попрощаться и пожелать спокойной ночи. Он взял меня за руку – и вдруг притянул к себе.

– Пойдем со мной… Не уходи. Пойдем ко мне домой.

Я застыла от удивления.

– Только ненадолго – ты мне так нужна.

Я попыталась отстраниться.

– Вы о чем?

– Ты прекрасно знаешь, о чем.

Он притянул меня ближе и попытался поцеловать, но я отвернулась.

– Не отворачивайся! Зачем ты взяла меня за руку на концерте, если собираешься отвернуться от меня сейчас?

Надо было бы сказать: «Из жалости, это была только жалость». Но я не стала. Я робко произнесла: «Не знаю».

– А я знаю, так что пойдем со мной. Просто пойдем. Я так больше не могу. Я уже пятнадцать лет не был с женщиной. Я с ума сойду.

Он обнял меня, и я почувствовала, как крепко он прижимается ко мне. Я попыталась вырваться.

– Мне нужно вернуться в монастырь. Я должна быть на работе уже через несколько часов.