Стихшая…
У реки любви застывшая
Не плакучей, но счастливою
Ивою…
Два черных лебедя скользят,
Два гордых лебедя скользят
По озера любви
Старинным водам.
Никто из нас не виноват,
Никто из нас не виноват,
Что есть еще любовь
Под небосводом.
Белою
Улетаешь чайкой смелою…
Возвращайся с неба синего
Зимнего…
Милая,
Счастлив я, коль ты счастливая…
Тела трель твою послушную
Слушаю…
2002
Черный Ангел летит, Черный Ангел!
Трубы воют. Палач молодой.
В пятки прячутся души – подранки —
«Не за мной! Не за мной! Не за мной!!»
Ужас слепит довольные лица,
И сверкает на солнце топор.
Черный Ангел, к чему торопиться, —
Не убийца же я и не вор.
И, обкатанный в сольных концертах,
Кат красиво берет на плечо…
Черный Ангел, ты вечно из первых,
Кто в затылок глядит горячо.
Я себя и казню, и калечу
За все зло, что тебе причинил.
Черный Ангел отравою лечит
Все, что счастием я отравил.
2003
Жил-был бедняк во тьме веков,
Привычный крест тащил,
Но возроптал: «Из всех крестов
Ты дал мне свыше сил!»
Господь был незлобив в тот день,
Призвал Он бедняка.
– Пойдем со мной в густую сень,
Ты отдохнешь пока.
Смотри – за той Святой горой
Равнина, а на ней —
Крестов, как звезд, – бери любой
И приходи ко Мне.
И тот, который донесешь,
И днесь, и ввек нести, —
Пошел бедняк, унявши дрожь
И лоб перекрестив.
С Святой горы он бросил взор,
И сердце замерло.
Под ним темнел крестовый бор,
В раю проросший злом.
Сто дней, а нет в раю ночей,
Пытался человек
Найти тот крест, что поскромней,
Чтоб смог нести вовек.
Прибрел с поклажей за спиной
Бедняк, измучив плоть…
Сказал Творцу: «Я выбрал свой,
Прости меня, Господь!»
2004
Он чтил войну, сенат и Рим,
Но смута чернью полыхнула,
И зло одно лечить другим
Решился консул Луций Сулла.
Любимец женщин и бойцов
Своих послушных легионов, —
Сносил он тысячи голов,
И Рим оглох от страшных стонов.
Всего добившись, что хотел,
И наведя стальной порядок,
Он власть безмерную презрел —
На власть, как все, он не был падок.
Рабами править – цель рабов,
А он свободой упивался.
«Никто на головы врагов
Сильнее злом не обрушался,
И много так добра друзьям
Никто из смертных не содеял».
Он высек эту надпись сам
В грядущем камне мавзолея.
Прошли века, тот Рим исчез
Среди вандального разгула.
Но каждый раз трепещет плебс,
Когда приходит новый Сулла.
2004
Не говори – я не люблю,
Не говори, что надоело…
Пускай я счастье тороплю,
Пускай я слеп – не в этом дело.
Не говори – я не приду,
Не зарекайся расстояньем.
Мы любим – на свою беду
И привыкаем к расставаньям.
Не говори – навек прощай,
Ничто навечно не уходит.
Растает снег, запахнет май,
И сердце вновь захороводит.
Ты говоришь – вот я пришла,
Мне так тебя недоставало.
Другой любви ты не нашла,
Но эту – тоже потеряла.
Нет, ничего не изменить,
И ничего нельзя исправить.
Дрожит струной серебряная нить,
От сердца к сердцу брошенная нами.
Не дай, Господь, сердца разъединить,
Свяжи все то, что мы порвали сами.
2004
Я, конечно, умру, но не так, как вам, верно, хотелось —
Под забором иль дома в постели – с родней и попом.
Все в душе отшумело уже, отошло, отболелось.
И не хочется уж ничего оставлять на потом.
Что так скулы свело и зрачки – уж давно поджидаем,
Чтобы хлопнуть стакан с запотелой моею судьбой?
Не пугайте меня вашим скучным затерханным раем,
И тем более – старым, испитым, больным Сатаной.
Я умру, окочурюсь – но не так, как все остальные,
Покрасивее что ли, с гитарою или ножом.
Эх, но прежде успеть бы распрячь вас, родные гнедые,
Чтобы новый ездок расстарался приличным овсом.
Перестаньте скулить, я и сам не хотел оставаться
Среди умных и трезвых, желающих только добра.
Чтоб поэта отпеть, нужно, братцы, еще постараться,
А потом со спокойной душою гулять до утра.
Дьякон ноту возьмет так, чтоб стекла в сердцах задрожали,
И на клиросе враз: «…со святыми его упокой!»
На Руси убиенных чуть больше всегда уважали,
Может, мне повезет – самому не придется с собой…
Где-то там наверху приютят, ободрят, обогреют,
И, смотрясь в позолоту намоленных здесь куполов,
Напослед о грехах своих тяжких слегка пожалею,
И что слишком недолго бросал в вас каменьями слов.
2004
Сняв с лебединой тонкой шеи,
Ты ладанку надела мне.
А я, прощаться не умея,
Исчез в неловкой тишине.
Хоть я не верю в талисманы
И оберегов не носил,
Обычный крестик деревянный
Я до ожога намолил.
Свистит сквозь сердце встречный ветер
И годы набирают ход…
Счастливы те, несчастны эти,
И Бог лишь правду разберет.
И вот, когда наступит время,
Зачтет мне строгий судия
Не мелочь дел, не славы бремя…
Зачтется ладанка твоя.
2004
На звездах вновь повисла ночь,
Меня окутав с головою.
С тобою быть уже невмочь,
И невозможно – не с тобою.
Ты спишь тревожным нервным сном,
А мне сегодня не забыться.
Хоть двое нас, мы не вдвоем
Соединяем наши лица.
Мне вспоминается сейчас
Под желтый свет луны ущербной,
Как много ночи было в нас
И мало лунности, наверно.
Я ем глазами темноту,
И оттого душа чернеет,
Когда любить невмоготу,
Но не любить еще больнее.
