Посох волхва - [29]

– Хм… Глупости! Рисковать своей жизнью и согласиться на смерть – далеко не одно и то же. Мне приходилось встречать сопляков на своем пути, которые с презрительным высокомерием относились к смерти. Женщины, завидя таких, восхищались, излучая сияние восторженных глаз. Принимая испытание железом, ты рискуешь мужеством, поскольку можешь потерять его вместе с бренной плотью, но оно – единственное, что у тебя есть. Любому воину приятно погреться в лучах своей победы, почувствовать на своих плечах чужое, завоеванное оружие. Но сколько может длиться такая радость? Всю жизнь ею не проживешь. Тогда получается, риск – не что иное, как страсть к жизни. Любовь к опасности – воля самой жизни. Воин должен питать собой землю. Одно дело – пойти на смертельный риск, другое – согласиться принять смерть. Но риск – это еще и товар, который ты захочешь обменять.

Обменять же его может только тот, кто не побоится повторить свой подвиг. Тот, кто побоится, будет вечно держать возле себя хлам из воспоминаний, надоевших по горло не только тем, кому он в сотый раз хвастается, но и самому себе. А значит, нужно идти дальше. Ткать и ткать полотно своей жизни, подобно древним старухам, что слепнут над вышивками для своих богов. Они сами стали одеянием, а чудо их рук – нашими словами, обращенными к богам. Так чего же все мы ищем?..

Все мы боимся потерять жизнь телесную, но есть желание в нас более могущественное. Это – жить вечно. В ребенке ли, в доме, в написанных табличках – не важно. Мы жаждем в конечном итоге не чего-то неведомого, но обрести то, что значимее, прочнее и долговечнее нас. И для каждого значимым становится что-то свое. Для одних – слава, для других – дети и так далее.

– Покажи мне свое оружие, учитель! – Ишута кивнул на два железных шара, висевших на поясе Аники.

– А-а. И то верно. – Воин вскинул руку и вытянул из-за плеча древко.

Небольшое, около двух локтей, клееное ратовище имело посередине костяную вставку. Аника прикрепил с помощью цепей к обоим концам его по железному шару. На самих шарах сверкали кривые, в два ногтя длиной ножи и еще острые, точно жало змеи, шипы.

А дальше началось настоящее гипнотизирующее действо. Ратовище заходило в опытных руках, и смертоносные шары пришли в движение. С каждой секундой их скорость увеличивалась. Ядра из двух свистящих, темных точек превратились вначале в стаю светящихся мотылей, а потом – в две сплошные полосы синеватого огня.

Сухие ветки отлетали от деревьев, перерубленные в нескольких местах, падали сгнившие стволы, перемалывалась буквально в муку листва, некоторые сучья выдирались из коры прямо с мясом. Но при этом ни одного ущерба живому, ни единого вреда неродившемуся. Аника виртуозно наносил удары, управляя энергией раскрученных шаров.

– Как видишь, большой силы не нужно! – прокричал он Ишуте. – Я могу делать это часами. Почему я выбрал именно это оружие, ты спросишь? Что тебе ответить. Конечно, и у этого вида есть недостатки, но никто не должен о них знать, – Аника внезапно остановил движение.

– А какое оружие должно быть у меня? Посох ведь – это так… – Ишута усмехнулся, глядя на наследство Абариса.

– Не торопись с выводами! Поначалу наш путь проляжет в Паннонию, там живут авары. Это лучшие наездники, которых я когда-либо встречал на своем пути. Люди хищные и жестокие, но верные в дружбе и отчаянные на войне. Среди них есть уже немолодой воин Ругилл, он-то и научит тебя управляться с конем. Потом мы посетим страну басков. Вот настоящие головорезы! В бою на коротких ножах им нет равных. И конечно же побываем в Бургундии. Бургундцы – самые образованные ребята во всей Европе. Они научат тебя читать по-латыни… Ты умеешь читать и писать?

– Только на нашем, – Ишута поморщился. – Да и то не силен!..

– Нет, парень. Любое сражение начинается в голове. Победить нужно до начала схватки, вот здесь… – Аника постучал большим пальцем Ишуте по лбу. – А потом уже здесь… – воин указал на свое оружие. – Собирайся. Пора тебе строить дом, в котором будет место для любви, оружия и книги.

Глава 7

Моготин пробирался по берегу через заросли леса, держа под уздцы Потагу. Верный помощник волхвов, Потага хоть и был уже далеко не молод, но все же обладал еще внушительной мощью. Конь, столько лет проживший с носителями мудрости, сам обладал невероятным внутренним чутьем и тактом. Он аккуратно переставлял ноги, стараясь не производить лишнего шума, грустно смотрел на идущего впереди человека и время от времени издавал тяжелый, но очень сдержанный вздох.

Моготин испытывал то удушающую силу накатывавших слез, то приступ ярости, то просто, схватившись за волосы и опустившись на корточки, начинал рыдать в голос. Потага – это все, что удалось ему раздобыть. Город находился словно в обмороке: жители оплакивали убитых и полоненных, отцы города спорили между собой, вече не могло прийти к единению. Обе дружины, большая и малая, находились в Литве, а под началом Вакуры насчитывалось всего полторы сотни городской стражи, состоящей из юнцов и возрастных ветеранов. Чтобы преследовать неприятеля по берегу, нужны обученные для таких походов лошади, но главное – нужны всадники. Городской стражник – это не конный дружинник-профессионал.