Пособники и подстрекатели - [3]

Все эти годы в прессе периодически появлялись сообщения о том, что беглеца вроде бы где-то видели. Этим слухам не давали заглохнуть. Так, 9 июля 1994 года в «Дейли экспресс» вновь появилась статья о лорде и о страшном конце Сандры Риветт, убитой по ошибке.

Казалось, что это преступление – дело рук сумасшедшего или человека, потерявшего от чрезмерного напряжения контроль над собой… Из-за отсутствия денег на его счетах в фешенебельную Белгрейвию из банков потоком возвращались выписанные им чеки, не было оплачено обучение детей в школе, превышен кредит в четырех банках, заняты деньги (под 18 процентов) у какого-то кредитора, а также 7000 фунтов у плейбоя Таки и 3000 фунтов еще у одного грека. Его наставник, игрок Стивен Рафаэл, также дал ему взаймы 3000 фунтов.

В ночь на 7 ноября 1974 года в подвале дома его жены было темно. Электрическая лампочка оказалась вывинчена. По лестнице спускалась женщина. Лукан нанес удар, но это была не жена, а няня. «Когда у Сандры выходной?» – спросил он накануне одну из дочерей. «В четверг», – ответила та. Но в тот четверг Сандра не взяла выходной. Поздно вечером она пошла вниз, в кухню, чтобы приготовить чай себе и жене Лукана (леди Лукан и ее муж жили раздельно). Сандра была зверски забита насмерть, и ее тело засунули в мешок. Избита была и леди Лукан, когда она спустилась в подвал, решив посмотреть, что там происходит. Избита и окровавлена. Она рассказала, что ей в какой-то момент удалось отвлечь нападавшего и она узнала в нем своего мужа. Леди Лукан укусила его, а потом, воспользовавшись его замешательством, предложила ему заключить сделку. Когда же он пошел в ванную, чтобы смыть кровь, она выскользнула из дома и, шатаясь, добежала до ближайшего паба. Она ворвалась туда вся в крови:

– Убийство!.. В доме остались дети…

В подвале он пытался задушить ее, причем на его руке была перчатка, и наносил удары тем же тупым инструментом, которым убил Сандру.

В дом прибыла полиция. К тому времени седьмой граф Лукан уже успел скрыться. Он звонил матери и просил ее забрать детей, что она и сделала той же ночью.

Было известно, что Лукан встречался с кем-то из своих друзей. Затем след его терялся. Был ли он тайком вывезен из страны или покончил с собой?

Неподражаемая доктор Вольф смотрела на пациента, мысленно перебирая все эти факты. Был ли сидевший перед ней человек действительно тем самым лордом Луканом, которого обвиняли в убийстве? Он сидел и улыбался, улыбался, видя ее сомнения. Интересно, что заставило его улыбаться?

Она могла позвонить в Интерпол, но у нее были личные причины не делать этого.

Наконец она сказала:

– В настоящий момент в Париже есть еще один лорд Лукан. Кто же из вас настоящий? Однако ваше время истекло. Завтра меня здесь не будет. Приходите в пятницу.

– Какой еще лорд Лукан?

– Я приму вас в пятницу.

ГЛАВА 2

Сидя за ленчем в своем любимом бистро на улице Драгон, Хильдегард мысленно сравнивала двух претендентов на право именоваться лордом Луканом. И что, думала она, имел в виду Лаки, упоминая о договоре с дьяволом? Надо попытаться разговорить его на эту тему. Был ли второй пациент на самом деле лордом Луканом или нет, но Хильдегард чувствовала: за его словами что-то кроется, что-то связанное с его прошлым. Ее совсем не удивит, если он окажется самозванцем, выдающим себя за исчезнувшего лорда. Однако будет очень удивительно, если выяснится, что прежде он не совершил сделку с совестью. Он сказал: «Я продал душу дьяволу». Это непременно должно что-то означать.

Уокер – так просил называть его другой пациент, тоже Лукан. Через два дня он должен был прийти к Хильдегард. Фамилия – Уокер, имя – Роберт.

«Я – Роберт Уокер. Прошу вас всегда называть меня Уокер. Никто не должен знать, что я седьмой граф Лукан. На мой арест выдан ордер».

Уокер был высокого роста, седой, с седыми усами. Судя по фотографиям в газетах, он вполне мог быть скрывающимся лордом Луканом, но он мог им и не быть.

– Вообще-то, – сказала Хильдегард, – я думаю, он не Лукан. Так же как, по всей вероятности, и тот, другой.

Эти слова предназначались ее близкому другу, которым уже больше пяти лет был Жан-Пьер Роже. Они сидели в гостиной своей просторной квартиры. Был вечер. Она расположилась в бежевом кожаном кресле, он – в таком же кресле напротив.

– Они оба, – сказал Жан-Пьер, – конечно, знают друг друга, работают вместе. Не может так быть, чтобы из всех бесчисленных парижских психотерапевтов они, и тот и другой, выбрали именно тебя. Два самозванца, или же один – самозванец, а другой – настоящий. Я просто не могу в это поверить.

– Я тоже, – согласилась Хильдегард. – Так не может быть.

– Тебе надо относиться к ним без всякого предубеждения.

– Что ты хочешь этим сказать?

– По крайней мере надо внимательно вслушиваться в то, что они говорят.

– Я внимательно выслушала Уокера и нахожу, что он очень встревожен.

– У него было немало времени, чтобы тревожиться. Что он делал все эти годы и почему его раньше ничего не тревожило? – размышлял вслух Жан-Пьер.-

– Прятался от правосудия, скрывался то там, то здесь. У него были друзья.

– А Интерпол? Откуда этот человек знает, что ты его не выдашь?