Пособие по укладке парашюта - [28]

– Охранник. Шляется где-то все время, а на прошлой неделе две сумки сперли и коляску твою, наверное, того…

– Чего «того»? – спрашиваю, а у самой уже нервный тик начинается.

– Стырили, мамаша, твою коляску, вот чего, – вылезает из-за моей спины какой-то одноглазый дед.

Я на секунду закрываю глаза. Темно. И в этой темноте отчетливо прорисовывается образ моей бабушки с задранным вверх указательным пальцем. «Говорила тебе, дуре, тащи на руках!» – вещает мне бабушка. Сглатываю и тут же открываю глаза. Оказывается, за эти секунды я успела обрасти общественностью. Толпа старперов вперемежку с молодыми мамашками живейшим образом обсуждают потерю моей коляски.

– А где ты ее оставила?

– А цвет какой?

– А сколько стоит?

– А новая ли?

От такого неожиданного и шумного успеха Фасолька начинает кукситься и орать.

– Ах, бедненький, коляску сперли! – тут же переключается толпа.

– Конечно, теперь и погулять ему будет не на чем.

– Ишь ты, соловьем заливается, жалкует.

Слово «жалкует» окончательно вывело меня из себя, и я задала самый идиотский вопрос на свете.

– И что мне теперь делать? – громко поинтересовалась я у общественников.

Толпа скисла и отошла от меня на более безопасную дистанцию. Не унималась лишь старуха гардеробщица. Судя по всему, пропажа моей коляски была вторым по значимости событием в ее жизни после наступления климакса.

– Как что делать? – возопила она. – Конечно же, звонить в администрацию! Пусть они тебе деньги за коляску возмещают и за ущерб.

– За какой еще ущерб? – поинтересовалась я и немножко встряхнула не прекращавшего орать Фасольца.

– За моральный! – рявкнула мне бабка, набирая телефонный номер. – Алло? Администрация? Здесь у девушки коляску сперли! Что? Какую коляску?.. – Какую коляску? – спросила она у меня, зажимая трубку рукой.

– «Мутси», – вяло ответила ей я, слабо верящая в щедрость администрации. – «Мутси». «Урбан Райдер».

– Але, администрация? Мусю сперли! – сразу же заорала бабка в трубку.

Администрация прискакала через две минуты. Глядя на порядком изношенные административные тапки, я окончательно уверилась, что денег за «Мусю» мне здесь не дадут, и вздохнула.

– Мы тут ни при чем, – подтвердила мои подозрения администрация. – За сохранность вещей охранник отвечает. Он и виноват.

При этих словах толпа радостно взвизгнула и перешла на охранника.

– Дармоед!

– И за что им деньги платят?!

– А мне одна женщина рассказывала…

«Виновный» появился, как раз когда его причислили к пидорасам и выразили готовность оторвать мужское достоинство прямо на месте преступления.

Никто ничего не оторвал.

Потому что прямо перед собой охранник катил мою коляску.

– Да я покурить вышел, – оправдывался он после. – А коляска дорогая. Вот я и закатил ее к себе, чтоб не сперли.

– Правильно! Накупят, буржуи, себе всяких «Мусь», а трудовому человеку и покурить некогда! – восторженно взревела толпа.

– Нечего на колясках катать!

– Дома сидеть надо!

Но в этот момент я была уже далеко.

Дачное

Пока супруг мой Дементий изумлялся сигаретной полиграфии, я, Катечкина, была делегирована на дачу с целью оздоровительного отдыха на свежем воздухе и для прочих летних мероприятий.

Иными словами, родственники предполагали, что со вторника по воскресенье включительно я буду всячески бесчинствовать и предаваться излишествам, в то время как младенец Ф бесчинствовать не будет, а вовсе даже займется самореализацией и вышивкой натюрмортов крестиком.

По правде говоря, в способностях моего ребенка к самореализации я еще в Москве засомневалась: ну не похож Фасолька на философа, хоть убейте. Но пока я крякала и «искала мысль в глазах», факт миропознания приключился налицо: чадо настолько стремительно сожрало освежитель воздуха для авто, что если бы я не подхватилась, оно бы и веревочку самореализовало.

Так или иначе, папашка выгрузил нас в Ступино в районе десяти часов вечера и удалился, как долбаная фея, оставив за собой клубы вонючего дыма, сетку молочных сосисок из молочных котят и гору мусора из багажника.

Обездоленный ребенок заплакал тут же, на мостике.

Плакал он и через десять минут на руках у бабушки, и через час в манеже, и через два в кроватке, и через три на диване…

В два часа ночи я сказала сакраментальное «отцепитесь» и выпустила дитя на пол. Окончательно утомленная детством, бабушка насупленно промолчала. Как-никак ночь – не лучшее время для дискуссии «на полу микробы» с перечислением всех микробов поименно, и поэтому ничего, кроме «доползается, столбняк подхватит», я не услышала.

Высвободившийся из родственных уз Фасолец тут же успокоился и начал наяривать от угла к углу, радостно попердывая на поворотах. Через десять минут его внимание привлекла пятилитровая канистра с питьевой водой «Малышка», и он настолько одухотворенно ею занялся, что мы с бабушкой решили попить чайку, дабы не потратить минуты спокойствия впустую.

Бог все-таки есть, потому что первой намокла бабушка.

– Тебе не кажется, что у нас как-то сыро? – поинтересовалась у меня она.

– Это совершенно не удивительно, потому что у нас пять литров «Малышки» на полу, – ответила ей я, после того как оглядела комнату. – Где тут тряпка?