Пособие для желающих поступать в медицинские вузы - [19]
Грех такое думать, а не то, что говорить, но так меня подмывает озвучить свою мысль: «Получается, ты должна благодарить судьбу, что с тобой случился сердечный приступ?! Если бы не он, ты ещё лет пять не собралась бы пойти к окулисту?! А в следующий раз соберёшься ко мне, когда ногу сломаешь или когда воспаление лёгких будет?»
Способ выхода из ситуации
(Выслушай женщину…)
Не буду настаивать на том, что это моё изобретение. Сознаюсь, идею подарила мне умная женщина. Тоже врач. Моя жена.
Я не раз роптал, жаловался, возмущался, удивлялся, ругался… Другими словами, никак не мог смириться с (будем, в конце концов, называть вещи своими именами!) существованием в наше время пещерных людей с присущим им эгоизмом. Людей, которые без угрызений совести (а впрочем, вряд ли дикарям известно это понятие) отберут кусок у соплеменника, потому что хотят есть. Дикарь в своих поступках руководствуется исключительно СВОИМИ ощущениями. К тому же, ощущениями СИЮМИНУТНЫМИ. Он сейчас, сию минуту хочет есть, и этого более, чем достаточно, чтобы отобрать пищу у соседа. А может, и съесть самого соседа. Дикарь, который начинает понимать чувство голода другого человека, перестаёт быть дикарём. СОПЕРЕЖИВАНИЕ — вот, что отличает человека от других биологических видов и на шаг приближает его к Богу… А впрочем, это высокие и абстрактные материи. С чем же конкретно я не мог, не могу и, наверное, не смогу смириться?
…Захожу в отделение. Может, я сейчас зайду в свой кабинет, сяду в кресло перед телевизором, налью себе аперитив, закурю и буду ждать кого–нибудь для компании? Вовсе нет. Телевизора в моём кабинете нет и никогда не будет. Мне просто никогда его смотреть. И кресла нет. Да и нужно ли оно для моей работы?
Приходя в отделение, врач должен немедленно (НЕМЕДЛЕННО!) «включаться», чтобы успеть сделать очень многое: принять смену и отпустить дежурный персонал, перевязать прооперированных накануне («ДОКТОР УЖЕ СКОРО ЧАС, КАК НА РАБОТЕ, А К НАМ НЕ ЗАХОДИТ!»), осмотреть и распределить по палатам поступивших больных («ДОКТОР УЖЕ СКОРО ЧАС, КАК НА РАБОТЕ, А МЫ ЕЩЁ БЕЗ МЕСТА!»), а для этого надо осмотреть и выписать тех, кто сегодня заканчивает лечение («А Я ХОТЕЛА БЫ ПОБЫТЬ В ПАЛАТЕ ДО ВЕЧЕРА. ЗА МНОЙ ЗАЙДУТ ТОЛЬКО ВЕЧЕРОМ…»), написать им выписки («ЗА МНОЙ ПРИДУТ, ОНИ НЕ МОГУТ ЖДАТЬ, ПУСТЬ ГОТОВАЯ ВЫПИСКА БУДЕТ УЖЕ У МЕНЯ…»), сделать текущие записи в историях болезни («ДОКТОР ЗАНЯТ?» — «НЕТ, ПИШЕТ СЕБЕ[19] ЧТО-ТО…»), осмотреть, наконец, всех больных, находящихся в палатах («И КУДА ЭТОТ ВРАЧ ПОСТОЯННО СПЕШИТ? Я ХОТЕЛА БЫ ЕМУ ПОДРОБНО РАССКАЗАТЬ О ВСЕХ СВОИХ БОЛЕЗНЯХ…»). Нет, это ещё не «наконец». Ещё надо осмотреть присланных на консультацию из других отделений («Я ВСЁ РАВНО ЛЕЖУ В ТЕРАПИИ. ДАЙ, ДУМАЮ, ПОКАЖУСЬ ЗАОДНО[20] ОКУЛИСТУ. А ТО ГОД СОБИРАЮСЬ И НИКАК НЕ СОБЕРУСЬ СХОДИТЬ В ПОЛИКЛИНИКУ…»). И это ещё не «наконец»! А впрочем, всё перечислять будет долго и не для всех интересно. Если бы хотя бы уже перечисленное были в состоянии понять те дикари, которые «ловят» и «перехватывают» врача возле входа в отделение с примерно такими словами:
— Доктор! Вы меня посмотрите? Потому что я был (была) в поликлинике, а там очередь, люди…
… … …! (Это я, конечно, мысленно!) А у меня в палатах — не люди?!
Тут же следующий дикарь (не замечая предыдущего, не обращая внимания на то, что тот не закончил говорить) заявляет:
— Я живу ближе к больнице, так зашел прямо сюда, чтобы не ходить по жаре в поликлинику…
… … …! (Снова лишь мысленно!) Я живу ближе к магазину, однако на работу почему–то хожу в больницу!
Третий пещерный человек, в упор не замечая уже двоих своих предыдущих соплеменников (да и меня тоже!), провозглашает:
— Мне нужен врач! Мне позавчера (!!!)[21] в глаз что–то влетело…
Следующего дикаря приводит его родственница (кума, соседка) в белом халате. Белый халат, в её понимании, может означать: «Раздайся, море…»
Ещё одного дикаря приводит ещё одна особа в белом халате и искренне удивляется, увидав коллегу:
— А ты чего здесь? Тоже кого–то привела?
Был бы кто–то из них единственным, я согласился бы: нет правил без исключений. Но ведь не может исключений быть больше, чем правил!
А впрочем, вернусь к началу. А начал я с изобретения. Вернее, с идеи моей жены. Можно назвать эту идею научной организацией труда.
— НАДО ДАТЬ ПОНЯТЬ ВСЕМ ЭТИМ «ИСКЛЮЧЕНИЯМ», — сказала жена, — ЧТО ОНИ НЕ ИСКЛЮЧЕНИЯ.
— Каким образом? Я пробовал объяснить им…
— Ты и не должен им объяснять, тратить свои нервы. Ты очень вежливо пригласи их подождать десять минут в твоём кабинете. И первого, и второго, и третьего… Всех. А сам пойди перевяжи вчерашних прооперированных. А «исключения» сами между собой перегрызутся и передерутся за десять минут… Ведь каждый из них считает себя наилучшим из присутствующих. И ты ещё посмеёшься над этой ситуацией. Может быть, кто–то и поймёт, что для поликлинического приёма существует поликлиника…
…В минуты отчаяния я придерживаюсь совета жены. Иногда помогает…
Ситуация
(Ретро)
Я довольно часто приводил примеры ситуаций, в которых проявлялся ЧЕЙ-ТО чрезмерный индивидуализм. Приведу ещё один пример. Тоже чрезмерного индивидуализма. МОЕГО. Часто вспоминаю эту ситуацию и понимаю, что был неправ. И соглашаюсь с бесспорной правотой того, кого тогда считал неправым.
На всю жизнь прилепилось к Чанду Розарио детское прозвище, которое он получил «в честь князя Мышкина, страдавшего эпилепсией аристократа, из романа Достоевского „Идиот“». И неудивительно, ведь Мышкин Чанд Розарио и вправду из чудаков. Он немолод, небогат, работает озеленителем в родном городке в предгорьях Гималаев и очень гордится своим «наследием миру» – аллеями прекрасных деревьев, которые за десятки лет из черенков превратились в великанов. Но этого ему недостаточно, и он решает составить завещание.
Книга для читателя, который возможно слегка утомился от книг о троллях, маньяках, супергероях и прочих существах, плавно перекочевавших из детской литературы во взрослую. Для тех, кто хочет, возможно, просто прочитать о людях, которые живут рядом, и они, ни с того ни с сего, просто, упс, и нормальные. Простая ироничная история о любви не очень талантливого художника и журналистки. История, в которой мало что изменилось со времен «Анны Карениной».
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.