Посмотри на неё - [30]

КраСоТочка: Может, он сам себя убил? Их гневная переписка не делает из нее убийцу. Я к тому, что если бы копы посмотрели, что мы с моим мужем пишем друг другу, мы бы вдвоем оказались за решеткой.

Кенн-Е-Ди: Мне доводилось общаться с этой девушкой. Она точно его убила.

24 Лу

ЧЕРТ ВОЗЬМИ, Я НЕ МОГУ В ЭТО ПОВЕРИТЬ. Она попала в People! И не просто оказалась на их сайте где-нибудь внизу страницы. Ее лицо здесь, прямо здесь, в самой большой статье криминальной хроники.

Теперь ты понимаешь, почему я думаю, что она все так и распланировала? Плохого пиара не бывает, верно? И эта девчонка хочет быть знаменитой. Она хочет, чтобы люди на нее смотрели. И она хочет, чтобы они ее обсуждали. Я знала это еще со времен пьесы «Трамвай „Желание “».

Во время перерыва между уроками я нахожу Бэка под трибунами. Он снова курит. Он даже не пытается это как-то скрыть.

– Я не буду с тобой целоваться, если ты на вкус как пепельница, – говорю я ему.

– Я тебя и не просил.

Он постукивает по земле ногой. Это что-то новое. Он… не знаю даже. Нервничает?

Я отступаю назад.

– Знаешь, ты ведь меня сейчас убиваешь. Пассивно.

Он склоняет голову набок.

– Сладкая, никто не заставляет тебя стоять так близко.

– Ты козел. Ты ничего не хочешь сказать по поводу той статьи? Я знаю, ты ее видел. Теперь-то ты веришь? Она виновна, Бэк. У них наверняка есть доказательства.

– Может быть, – говорит он. – Или, возможно, они надеются, что они у них есть.

Бэк не всегда говорил такими загадками. Когда мы только познакомились, они с Табби уже давно расстались. Мы тусуемся в разных компаниях – на самом деле у Бэка вообще нет компании, – поэтому мне пришлось придумать план (махинация – слово весьма неприятное), чтобы мы с Бэком оказались в одно и то же время на одной и той же вечеринке. Это была костюмированная вечеринка, и я нарядилась ангелом. Это было рискованно, но я хотела быть светом, противостоящим ее тьме. Той ночью мы переспали, а потом это стало происходить регулярно и переросло в нечто большее.

Когда Табби впервые увидела нас вместе, я знала, что она разозлится. Она уже встречалась с Марком, но по ее взгляду было понятно, что она все еще хочет Бэка. Всем было хорошо известно, что Бэк бросил ее за то, что она ему изменяла. Но знаешь что? Она улыбнулась. Мне или ему – не знаю. Улыбнулась так, будто ей понравилось, что мы с ним теперь вместе. Словно, что бы я ни сделала, это бы не повергло ее в шок.

– Синеглазая Убийца Бойфренда, – говорю я. – Если честно, что это за бред? Я уверена, она сама это и придумала.

Бэк лишь пожимает плечами и тушит ботинком то, что осталось от его сигареты.

Все изменилось, когда Табби перестала крутиться поблизости. Бэк стал выглядеть по-другому. Почти что дешево. Он будто бы больше не был настоящим плохим парнем твоей мечты, а ходил в каком-то хеллоуинском костюме: дерматин вместо кожи, одеколон вместо тестостерона. Именно так парни и выглядят, когда у них нет конкурентов.

– Меня допрашивали, – говорит Бэк, как только я отворачиваюсь. – Мне нужен адвокат.

– Я знаю. Она пытается утащить тебя за собой. Не позволь этому сойти ей с рук.

Ты знаешь, что это значит, да? Тот факт, что ее лицо практически повсюду? (Помимо того факта, что она любит внимание?)

Это значит, что доказательства ее вины есть. Или же их в скором времени найдут.

25 Элли

ТЫ УЖЕ ЗНАЕШЬ, что к Табби приставили адвоката. Чего ты, возможно, не знаешь, так это того, что теперь мне нельзя с ней разговаривать. Ее еще больше оградили от мира, и она стала принцессой, плененной в двухэтажной башне. Мне хочется знать, что же такого нашла полиция, что делает ее виновной, если не считать всей той ерунды, которая якобы является доказательством. Как будто то, что она не ангел, автоматически означает, что она виновна.

Я тоже не безгрешна во всем этом. Я сыграла свою роль. Я все еще ее играю.

Сегодня в школе я забываюсь в компании девчонок, которые постоянно приходят ко мне на вечеринки, но которые совсем меня не знают. Это не их вина. Когда Табби появилась в моей жизни, я позволила всем остальным ускользнуть из моих рук и перестала за них цепляться. Теперь, когда эти люди спрашивают меня что-нибудь (Что ты делаешь после школы? Ты пойдешь на вечеринку в лесу?), они на самом деле пытаются втереться ко мне в доверие, чтобы я выдала им секреты Табби.

Я ничего им не расскажу. Я говорю, что со мной все в порядке, и позволяю своей улыбке позаботиться обо всем остальном. Мой рот – мое самое смертоносное оружие. Я им наговорила много неправды. Два раза я солгала едва заметно, как нити паутины. Но затем эти слова настолько запутались, что это потеряло всякий смысл.

Я знаю, что у Далласа вторым уроком алгебра, и я расписала свои дни так, чтобы мне не приходилось его видеть. Но сегодня он выходит из кабинета мистера Мансини, в то время как я направляюсь в кафетерий. Я тут же прячусь в каком-то классе, чтобы он меня не заметил. Не то чтобы это важно. Даллас пишет мне постоянно. «Элли, что происходит? Что я сделал не так? Просто поговори со мной. Если я что-то сделал, разве я не заслуживаю об этом знать?»

Да, он кое-что сделал. Но это я поступаю неправильно. На этот раз при помощи молчания. Видишь? Мой рот действительно мое самое смертоносное оружие. Если я что-то говорю, то люди из-за этого попадают в неприятности. Если я молчу, неприятности у меня. Иногда быть девушкой невыгодно со всех сторон. Как сейчас, когда мне нужно прятаться от Далласа не потому, что я боюсь того, что он скажет мне, а потому, что я боюсь, что скажут все остальные.