Посмотри на меня - [19]

— Мне жаль, но… — в этот миг мир странно накренился и я позорно грохнулась в обморок.

Утром я проснулась в своей постели. Всё было настолько безмятежно, и даже трель будильника казалась райской мелодией. Я выключила телефон и бездумно уставилась в пустоту. Было или не было?.. Сон или нет? Вскочила, рассматривая свою одежду, лежащую на спинке стула. Кровь… Нервно выдохнула и набрала номер Димы.

— Живой, — ответил мне сонный и усталый голос, — отец звонил минут десять назад. Кризис вроде миновал, состояние относительно стабильное. Я спать сейчас…

Плотину наконец прорвало. Я захлюпала носом, грозя утопить одеяло в слезах, но остановится не могла.

— Нат, — начал тревожиться Димка, — Нат, ты чего там, ревёшь? А ну хватит сопли разводить. Я же сказал — живой! Ната-а-а!.. Ну хочешь, я приеду, что мне, впервой не спать что ли? И вообще сон для слабаков. Ну не плачь, солнышко, давай мы его вместе побъём, когда поправится. Я буду держать, ты бить, честное слово! Потом наоборот. Я вчера чуть не поседел из-за этого гада!

Слёзы уже вырывались в перемешку с хохотом. Ну Дима, ну зараза ты. Отправив друга спать (и двадцать раз пообещав, что не буду плакать) я отключилась.

Этот учебный год я заканчивала практически на автомате. Лёше без проблем выставили оценки по всем предметам — впрочем, в отличие от меня, у него не было запар с учёбой. Лёша, как и Дима, шёл на золотую медаль, мне же светила в лучшем случае серебряная. Да и то, только благодаря моему постоянному репетитору.

Я посмотрела в окно, на цветущую яблоню и вздохнула. Как он там? Я старалась ходить к нему каждый день, но не всегда успевала. Лёша пришёл в себя только вчера вечером, но я с ним ещё не виделась. Он балансировал на грани целых пять дней, но всё-таки справился и вернулся к нам. И теперь, я надеялась, надолго.

К моему удивлению, одноклассники и даже ребята из параллели, с которыми мы общались, по-настоящему пытались нас поддержать. Первые дни мы с Димкой действительно были сильно подавлены, особенно когда состояние Лёши больше напоминало качели. Я ожидала насмешек от Кирилла и его компании, но и он смог меня удивить. Конечно, я понимала, что его предложение помощи было чисто формальностью, но сам факт! Хотя, он, в сущности, неплохой парень. Поверхностный и избалованный, но не злой. Поэтому я была рада нашему миру. Но в душе ничего не ёкало от его взгляда.

Звонка с урока я ждала с адским нетерпением. Стоило только раздаться знакомой трели, как я практически вылетела из класса. Вещи успела забрать первой, без очереди, и в больнице была уже через пятнадцать минут. Димка сегодня был занят с отцом и в школе не появлялся — обещал приехать позже. Тётя Оля уже ушла, и рассказать о состоянии Лёшки мне было некому. Но не беда — узнаю сама.

Классе в седьмом мне советовали идти на врача — я спокойно реагировала на раны и кровь, какими страшными они не были. Я, конечно, отшучивалась, что с моим умением косячить дорога только в патологоанатомы, но факт — в мире очень мало вещей могли заставить меня плакать. До этого момента я была уверена в своих нервах, но проклятые слёзы всё равно набежали на глаза.

Осунувшийся, бледный, перебинтованный Лёшка пустым взглядом гипнотизировал стену перед собой. Я камнем застыла у двери, да так и стояла, пока он меня не заметил. По щекам бежали солёные дорожки — я уже не могла их сдерживать. Успокойся, Ната. Он жив, и это главное.

Лёша нахмурил лоб, словно не узнавая меня, потом несмело улыбнулся и прошептал:

— На-та… его взгляд сфокусировался, стал более осознанным, — Ната, ты чего, плачешь?

Я невозмутимо вытерла слёзы и отрицательно покачала головой.

— Тебе кажется, — ответила и подошла ближе.

— Плачешь, — уверенно констатировал мой начинающий следователь и спросил, — кто тебя обидел?

Я с ехидцей подняла бровь и мягко ткнула пальцем своего "обидчика". Надо же — лежит перебинтованный, а по голосу будто уже намылился бить кому-то морду.

Лёша с сомнением посмотрел на мой пальчик, который упёрся ему в грудь и нагло ответил:

— Ничего не помню, не знаю, и вообще у меня амнистия.

Я рассмеялась, пусть немного нервно, но уже с облегчением.

— Как скажешь, мой герой, как скажешь…

Наклонившись к нему, я аккуратно прикоснулась губами к губам. Даже если не нравлюсь — будет как благодарность. Отстранившись, полюбовалась на поистине океан изумления в чёрных глазах.

— Такого поворота я не ожидал, — честно признался он. Хмыкнув, я поцеловала его в щёку и легонько взъерошила волосы.

— Ну, ты же не отказался быть моим парнем, так что теперь страдай. Во мне, знаешь ли, много неразделенной любви и нежности. Но… — я замолчала, собираясь с силами, — если ты этого хочешь, конечно.

Ха, рассчитывала я на прямой и внятный ответ, но этот партизан словно воды в рот набрал. В тишине стучали часы, стучало моё сердце. Я боялась. Учитывая то, что я узнала за последнее время, он вполне мог быть равнодушен ко мне, как мужчина.

Моё запястье неуловимо коснулись, погладили. Я вскинула голову. Лёша выводил узоры на тыльной стороне моей ладони. Мягко, нежно, словно рука была хрустальной.

— Ната, — его голос заставил меня вздрогнуть. Ну откуда такая грусть, а? — ты, правда, для меня больше, чем друг. Но я прекрасно знаю, что это не взаимно. А требовать с тебя благодарность… таким способом я не хочу. Мои чувства — это моя проблема, и я не собираюсь выплёскивать их на тебя. Так что… Лучше не спеши. Док сказал, что я хорошо восстанавливаюсь, но ещё не факт, что не останусь калекой. Давай подождём до моего выздоровления?