Посмотри на меня - [2]

Через несколько минут я пришел к выводу, что все же нахожусь там, где нужно. Мне очень редко доводится свернуть не туда. Я осмотрелся. В саду за моей спиной ничего не происходило, так что оставалось просто сидеть и изучать дом. Два этажа и гараж, рядом припаркована сверкающая на солнце дорогая машина. На ограде висела дощечка с надписью «Дом фуксий», по стене, цепляясь за коричневые кирпичи над входной дверью, вилась цветущая фуксия, доходя до самой крыши. Это было красиво. Какие-то части фасада были из коричневого кирпича, другие выкрашены в золотисто-медовый цвет, некоторые окна квадратные, некоторые круглые. Очень необычно. Дверь розовая, с длинными окошками из матированного стекла, с большой медной ручкой и, чуть ниже, щелью почтового ящика, – вместе это выглядело как два глаза, нос и улыбающийся мне рот. На всякий случай я помахал рукой и улыбнулся в ответ. Ведь в наши дни ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным.

И именно тогда, когда я изучал выражение лица входной двери, ее открыл, а потом сердито захлопнул выбежавший на улицу мальчик. В руках он держал две машинки: в правой – красную пожарную, а в левой – полицейскую. Я люблю красные пожарные машины, они мои самые любимые. Мальчик спрыгнул с верхней ступеньки крыльца и побежал к газону, где упал на колени. Низ его черных спортивных штанов был весь в пятнах от травы, что меня насмешило. Пятна от травы такие смешные, потому что их нельзя отстирать. С моим предыдущим другом Барри мы все время ползали по траве. Как бы то ни было, мальчик начал бить пожарной машиной по полицейской, издавая разные звуки. У него это хорошо получалось. Мы с Барри тоже часто так делали. Весело делать что-то такое, чего в реальной жизни не бывает.

Мальчик с силой ударил полицейской машиной по пожарной, и главный пожарный, который держался за лестницу, соскользнул вниз. Я громко рассмеялся, и мальчик поднял глаза.

Он действительно посмотрел на меня. Прямо мне в глаза.

– Привет, – сказал я, нервно откашливаясь и болтая ногами. На мне были мои любимые синие конверсы, и на их белых резиновых носках все еще оставались пятна от травы с тех пор, как мы играли с Барри. Я решил их срочно почистить и стал тереть носком о кирпичи ограды, размышляя о том, что сказать дальше. Хотя заводить друзей – мое самое любимое занятие, я все равно каждый раз слегка волнуюсь. Боюсь не понравиться. От одной этой мысли у меня начинает урчать в животе. До сих пор мне везло, но было бы глупо полагать, что так будет всегда.

– Привет, – ответил мальчик, закрепляя пожарного на лестнице.

– Как тебя зовут? – спросил я, продолжая тереть конверсы об ограду. Пятна все никак не сходили.

Мальчик некоторое время изучал меня, оглядывая снизу вверх, как будто прикидывал, стоит называть свое имя или нет. Эти моменты в своей работе я ненавижу. Тяжело хотеть с кем-то подружиться, когда с тобой дружить не хотят. Такое случается. Правда, потом все улаживается, потому что на самом деле они хотят, чтобы я был с ними, хотя не всегда это понимают.

У мальчика были очень светлые волосы и большие голубые глаза. Его лицо казалось мне знакомым, но я не мог вспомнить, где я его видел.

В конце концов он сказал:

– Люк. А тебя?

Я засунул руки поглубже в карманы и сосредоточился на ударах правой ногой по садовой ограде. Кирпичи крошились, и отколовшиеся кусочки падали на землю. Не глядя на него, я сказал:

– Айвен.

– Привет, Айвен. – Он улыбнулся. У него не было передних зубов.

– Привет, Люк. – Я улыбнулся в ответ.

У меня все зубы были на месте.

– Мне нравится твоя пожарная машина. У моего лучш… моего предыдущего лучшего друга Барри была такая же, и мы все время с ней играли. Но у нее все-таки глупое название, ведь она не может проехать через огонь, потому что начинает плавиться, – объяснил я, по-прежнему держа руки в карманах, из-за чего плечи у меня доставали до ушей. В результате я почти ничего не слышал, поэтому решил вытащить руки, чтобы не упустить ничего из того, что ответит Люк.

Люк покатился по траве от хохота.

– Ты засунул свою пожарную машину в огонь? – взвизгнул он.

– Ну, она же называется «пожарная машина», не так ли? Куда же ее еще совать?

Люк перевернулся на спину, задрал ноги и закричал:

– Нет, дурачок! Пожарные машины нужны для того, чтобы тушить пожар! Они должны заливать его водой.

Я поразмышлял над этим какое-то время.

– Хм! Тогда они должны по-другому называться, Люк, – сухо сказал я. – Водяными машинами.

Люк ударил себя по голове, воскликнул:

– Ну да, конечно! – и залился смехом.

Я тоже засмеялся. Люк был очень забавным.

– Ты не хочешь слезть со стены и поиграть со мной? – Он вопросительно поднял брови.

Я ухмыльнулся:

– Конечно, Люк. Играть – мое самое любимое занятие. – И, перемахнув через ограду, я присоединился к нему на траве.

– Сколько тебе лет? – Он взглянул на меня с подозрением. – Ты выглядишь, как будто тебе столько же лет, сколько моей тете. – Он нахмурился. – А тетя не любит играть с пожарной машиной.

Я пожал плечами:

– Ну, тогда твоя тетя – скучный старый йынчукс.

– Йынчукс! – радостно вскричал Люк. – Что такое «йынчукс»?

– Тот, кто скучный, – ответил я, морща нос и произнося это слово так, словно речь шла о болезни. Мне нравилось произносить слова задом наперед, как будто я изобретал свой собственный язык.