Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - [63]

– Эй, приятель, ты не проведешь меня с чуваками внутрь? У нас есть кислота и прочая дурь.

Я побоялся сознаться, что в жизни не пробовал ЛСД. К байкеру подошли двое его товарищей. У одного на шее была массивная цепь. И все они были грязны и воняли куда сильнее, чем когда-либо удавалось мне, вечно ходившему немытым. Похоже, не мыться – это у них был род культа.

– Пива хочешь?

Полицейские издалека приглядывались к байкерам с подозрением – видимо, прикидывали, арестовать их или нет за то, что те распивают пиво в общественном месте. А байкеры приглядывались к полицейским – прикидывали, хватит ли у легавых духу арестовать их за распитие пива в общественном месте. Пока что соблюдался нейтралитет.

К нам подвалил щербатый байкер, у которого недоставало передних зубов. Он ухмыльнулся. Они взяли меня в кольцо.

– Ну, сколько человек ты можешь провести внутрь?

– У нас первоклассная дурь, чувак.

– Может, хочешь телку? У нас телок завались, если тебе надо. Вон, глянь, Элли баба самый смак.

Элли тоже была щербатая и тоже именно без передних зубов.

Я не решался с ходу отвергнуть предложение насчет байкерш, потому что байкеры выглядели очень грозно. Однако немытая, щербатая байкерша, возможно, с букетом венерических болячек, меня не привлекала. Я ломал голову, как повежливее отказаться, и молчал. Байкеры истолковали мое молчание и замешательство неверно.

– Ты что, педик?

– Ладно, ребята, сейчас посмотрю, что можно сделать, – сказал я. Извлек свой служебный пропуск, подошел к двери и заколотил в нее. Когда охранник открыл мне, я показал ему пропуск, сказал спасибо и как можно проворнее шмыгнул внутрь, подальше от байкеров. Выходить на улицу больше было нельзя. Это мне наука – буду знать, как толкаться среди публики.

Но за кулисами мной снова овладело беспокойство. Я не мог усидеть на месте и двух секунд. Ожидание было невыносимо. В десятый раз я мысленно спрашивал себя: «Сработают ли мои примочки? Сколько еще до начала концерта?» Я вернулся к дверям, надеясь глотнуть свежего воздуха, но снаружи было ничуть не прохладнее, чем внутри. Правда, байкеры уже куда-то подевались, так что я все же вышел на улицу.

У служебного входа собралась целая толпа – фанаты хотели посмотреть на прибытие «Кисс». Я засунул служебный пропуск поглубже в карман. Толпа была разношерстной: тут и поклонники, наряженные под самих музыкантов «Кисс» и старательно накрашенные, как знаменитые Человек-Кот, Демон, Пришелец и другие, и десятилетние девочки с мамами, и даже какой-то парень в одеянии средневекового волшебника. Толпа все прибывала, и я чувствовал, что нервы у меня совсем ни к черту.

Я обошел здание, внимательно глядя себе под ноги – вдруг попадется змея? – и вернулся внутрь через главный вход. Приблизился к краю сцены. Перед сценой высилось шестифутовое ограждение – сдерживать толпу, – и, словно сторожевые собаки, сновала туда-сюда охрана. Я кивком поздоровался с каждым. Кое у кого из них были дубинки. А у меня при себе имелся револьвер. Мы были наготове. Я смотрел, как толпа зрителей вливается в зал. Сработают ли мои приспособления? Все ли пройдет как надо?

И вот, наконец, концерт начался. «Кисс» открыли выступление композицией «Король ночного мира», а потом заиграли «Радиоактивность». Но я так нервничал, что практически не слышал музыку, а ерзал за своим пультом. И вот настал решительный момент. Эйс взял Горящую Гитару и заиграл соло. Я следил за ним, затаив дыхание. Вот его пальцы повернули рычажок, который запускал дымовой заряд. Я услышал щелчок в динамиках, и из гитары повалил дым и хлынул яркий свет.

Но Эйс продолжал играть. Клубы дыма сгущались. Слушатели в зале повскакали на ноги и бешено зааплодировали. Они рукоплескали! Рукоплескали моей гитаре! Я был потрясен. Нервное напряжение спало так резко, что, когда Эйс доиграл соло и песня закончилась, я едва не свалился в обморок. Свет померк, Эйс сменил гитару на другую, обычную, и началась новая песня. Но в запасе была еще одна гитара моего изготовления…

Отыграв несколько песен, Эйс взял мою гитару номер два и, отвернувшись от публики, включил ее. Сцена была погружена во тьму. Публика увидела, как что-то ярко вспыхнуло там, где стоял Эйс, но что – никто не знал. Он заиграл первые аккорды «Нью-Йоркского балдежа», потом повернулся, и аудитория заревела от восторга. Я не верил своим глазам и ушам. Наверно, это был самый торжественный и победоносный миг моей жизни – я видел и слышал, как публика восторженными криками приветствует мою гитару. Спецэффект со световой рябью стал гвоздем программы, и это фрагмент концерта даже показали в теленовостях. Я был на вершине блаженства. В кои-то веки все меня любили.

После концерта, за кулисами, Эйс обрушил на меня лавину вопросов про гитары.

– Слушай, а ты можешь сделать такую, чтобы из нее сыпались сигнальные ракеты? А чтобы стреляла девятимиллиметровыми пулями? А лазерную гитару? А такую, чтоб горела, дымилась и летала? А чтобы в конце песни вообще взорвалась к чертям?

– Да, да, конечно, все сделаем, – твердо и уверенно сказал я, хотя голова у меня шла кругом. Но я знал – мне по силам смастерить что угодно. И я верил, что Джим и Медвежонок мне помогут. Эйс готов был предоставить в мое распоряжение пять новехоньких гибсоновских гитар наилучшей модели. Я взял одну из них и ушел к себе – поразмыслить над следующим приспособлением.