Посмертный образ - [18]

– Пример можете привести, Андрей Львович? Кого Алина таким образом обидела, настроила против себя?

– Самый свежий пример – Харитонов. Впрочем, о нем вы, наверное, уже знаете. Вы бы слышали, как он удивился, когда я ему позвонил по просьбе Алины. То есть такое было искреннее удивление, словно ему инопланетянин позвонил. Он-то, когда у нее деньги брал, наверняка рассчитывал, что она постесняется напоминать и будет терпеть и ждать. Она, кстати, действительно стеснялась. Понимала, что все равно ничего строгого и жесткого сказать не сможет, будет слова жевать и извиняться за настойчивость… Удивительное в ней было сочетание внутренней холодности и жесткости и внешней мягкости, вялости какой-то, даже, пожалуй, неуверенности. Еще пример: недавно у меня «пробовалась» Зоя Семенцова, роль крошечная, эпизодик, но все-таки. В общем, показала она себя плохо, но знаете, мы все Зою жалеем, она перенесла такую трагедию… Вам рассказывали?

– Да-да, я в курсе. Продолжайте, пожалуйста.

– В общем, я решил Зою взять на этот эпизод. Из жалости. И потом, если вы в курсе истории с «Трубадуром», то, наверное, понимаете: у меня постоянное чувство неловкости перед Зоей. Никакой моей вины тут нет, я даже вообще в «Сириусе» еще не работал, когда это случилось, но раз я люблю Алину, то я вроде как делю с ней все, в том числе и неприязнь, которую к ней испытывают другие люди. Не знаю, понятно ли вам… Короче говоря, я знал, что Алина отобрала у Зои роль, и как близкий друг Алины чувствовал себя ответственным за отношения с Семенцовой. Хотел их сгладить… А Алина взвилась. Нет и все, категорически! Дескать, там, где речь идет об искусстве и большом успехе, не должно быть места никчемной жалости. Зоя – спившаяся, потерявшая человеческий облик сумасшедшая, ну и все в таком же роде. Господи, как она кричала! И конечно, стала всем рассказывать, что я беру Зою на эпизод из жалости, потому что пробы откровенно плохие, и Зоя загубит работу… Ну и так далее. Все, что Алина говорила, было чистой правдой. И пробы плохие. И брал я Семенцову из жалости. И спившаяся она, страшная и старая. Но зачем же было всем это рассказывать? И Зоя, конечно, узнала. Некрасиво вышло.

– Как давно это случилось?

– На прошлой неделе. Совсем недавно. Зоя впала в такую ярость! Припомнила, конечно, что Алина отняла у нее Азучену – ее последний шанс сделать роль второго плана. В общем…

Смулов как-то неловко махнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой, от резкого движения столбик пепла сломался и упал на ковер, но режиссер, казалось, даже не заметил этого, погруженный в свои переживания.

– Зато в истории с Ксенией Алина вся как на ладони. Весь ее характер виден. Вам уже рассказали?

– Да, мне говорили, что Ксения Мазуркевич грубо оскорбила Алину на людях. Но что было дальше, я не знаю.

– В том-то и дело, что ничего не было. Алина даже не попыталась ей ответить, не остановила ее, не пресекла эту гадость. Молча выслушала, стоя за спиной у Ксении. Та, кстати, даже не подозревала, что Алина ее слышит, пьяная была, как всегда, и выступала на публику. Так вот, Алина дослушала тираду до конца и ушла, не сказав ни слова. Народ тут же, конечно, заволновался. Ксении объяснили, что та говорила слишком громко и Алина ее слышала. Ну, с нее-то как с гуся вода, ей всю жизнь все с рук сходило, весь «Сириус» ее дружно покрывал. Она и осталась в убеждении, что никто и на этот раз ее не тронет, хотя говорила она такую мерзость, что уши вяли слушать. А Алина на следующий же день занялась поисками телефона Козырева, отца Ксении. Понимаете? О похождениях жены президента знали все, ее сто раз видели в самых пикантных ситуациях, но все мы молчали, потому что реноме Ксении – это наша работа и наши деньги. А вот Алина решилась. Представляете? Не ответила Ксении при всех, не устроила скандал, этого она совсем не умела, я вам уже говорил. А спокойно на следующий день начала действовать исподтишка. Алину можно понять, оскорбление было очень грубым, непростительно грубым, а она теперь – звезда, что ей деньги Мазуркевича. Она и без них проживет, ее вон уже Рудин пасет, проходу не дает, миллионные контракты предлагает.

– Но как же так, Андрей Львович, – удивился Коротков. – Ведь деньги Мазуркевича – это и ваша работа, а не только работа для Алины. Пусть она от этих денег уже не зависит, но вы-то! Что же, она о вас совсем не подумала? Ей безразлично, что вы не сможете снимать свои фильмы?

– Ну что вы. – Смулов слабо улыбнулся, впервые за все время, что Коротков беседовал с ним. – Конечно же, ей это не могло быть безразлично. Я просто не стал акцентировать это, мне, право, неловко… Я ведь тоже звезда. И даже в известном смысле больше звезда, чем Алина. Потому что «Извечный страх» прославил ее впервые, а меня – во второй раз. Я уже был однажды звездой, после моего первого фильма, правда, это было больше десяти лет назад, но меня еще помнят, особенно поклонники жанра. И люди Рудина из концерна РУНИКО стали предлагать мне контракты даже раньше, чем Алине. Так что, даже если Мазуркевич потеряет источники дохода, я без работы не останусь.