Посмертное проклятие - [19]

Шрифт
Интервал

Слабый свет от лампы пробивался через полы шатра. Они не могли видеть лица друг друга, и только глаза поблескивали в темноте.

Вдруг раздался голос матери Ляззы:

– Иезекиль!

– Оставь меня, – сказала Лязза, – ступай к ней.

Иезекиль отметил, что она не назвала ее матерью.

Да и разве заслуживает того развратница, чтобы дочь называла ее матерью? Разве не разврат творит она, да еще с чужеземцем, да еще не скрываясь от собственной дочери?

– Прошу, сделай это ради меня, – сказал Иезекиль, теребя бороду, – войди в шатер, посиди хотя бы у входа, а я буду с ней на женской половине.

В голосе его словно бы слышалось скрытое предупреждение. Как будто он готовил ее к тому, что ей предстоит испытать, когда она услышит их голоса.

– Так и быть, – ответила девушка, поднимаясь, и вошла на мужскую половину шатра, а он скрылся на половине, где ждала его жена шейха. Ничто не отделяло их от Ляззы, кроме завесы, сотканной из овечьей шерсти вперемешку с шерстью козла, и плетеной перегородки из стеблей камыша.

– Ну что? – спросила жена шейха, как только Иезекиль вернулся.

– Ничего.

– В любом случае, я сделала то, что ты просил. Остальное за тобой, хотя все это мне не нравится.

Замысел Иезекиля не внушал ей доверия, но она попыталась выразиться осторожно, чтобы не задеть его. Попытка не прошла незамеченной.

– Ты должна мне помочь.

– Но как?

– Ты знаешь как. Вспомни, что тебя привлекло во мне, прибавь к тому, что ты узнала, когда стати мы ближе, – сказал он, смеясь.

– Дурачок! Чувства девушки, не познавшей мужчину, не похожи на чувства зрелой женщины. Я могла бы обойтись и без тебя, подвернись мне кто-то другой. Разве та, что недовольна своим мужем, вот такая жена шейха вроде меня, ищет для близости не того, кто не привлекает к себе внимания, о ком люди и подумать ничего такого не могут? Так что будь спокоен. Для Ляззы ты ничем не привлекателен, – отвечала она, рассмеявшись.

– Человека делает окружение, и малый всегда идет по следам тех, кто старше. Так что, когда она своими глазами увидит, как мы с тобой близки, она станет ко мне благосклоннее. К тому же она молода, а в лагере не осталось мужчин, кроме стариков и тех, кто еще не умеет обращаться с оружием. Глядишь, ее взгляды и переменятся. Но главное, ты должна рассказать ей о нас все до мельчайших подробностей. Возможно, это пробудит в ней интерес. Многие девушки и юноши в этом возрасте стремятся познать неизведанное, которое шайтан нашепчет им на ухо. А все из-за любви или обычного любопытства или из-за желания доказать себе, что они уже повзрослели.

Поняв, что с шайтаном он явно перестарался, Иезекиль решил сразу же исправить положение:

– Обычное дело. Это как овцы ведут себя с баранами, когда подрастают.

– Это ты хорошо сравнил, но лучше бы ты сказал, как козочка с козлом, тогда было бы на нас похоже, – поправила его мать Ляззы. – Но далеко не все женщины похожи на меня, Иезекиль, и не все девушки такие, как тебе хотелось бы. Тут дело зависит от внутренней стойкости и от страха перед наказанием.

Последнюю фразу она произнесла так, словно сама себя укоряла, а может, случайно оговорилась, но что слетело с языка, поймать уже невозможно.

– Я все же надеюсь, что если ты расскажешь ей без утайки о наших отношениях, это ее привлечет. Может, она что-то услышит, сидя за загородкой. Да и не думаю я, что она боится наказания шейха, ведь шейх наш, насколько я знаю, нередко смотрит на происходящее сквозь пальцы.

Мать Ляззы шлепнула его по щеке тыльной стороной ладони.

– Глупец, не шейха надо бояться, а его родню. Племя большое, и даже если удастся избежать наказания шейха, где гарантия, что нас не постигнет наказание племени и других его предводителей?

– Что бы там ни случилось, я тебе помогу, а ты поможешь мне, так что все будет в порядке, – успокоил ее Иезекиль, а потом поинтересовался злорадно: – А что, все шейхи такие же, как отец Ляззы?

– Нет, не все, хотя и таких немало. Но посмотри на шейха племени аль-Мухтара. Хоть он и наш враг, дурного слова о нем мы не слышали. Я вообще не пойму, зачем нашему племени нужно было на них нападать. Не вижу причины, кроме зависти в сердце у шейха, которую ты же и расшевелил. Не знаю, что вас объединяет, разве что общая жадность. Или что-то мне не известное.

Иезекиль вдруг рассмеялся и развязано спросил:

– А что, примете вы меня новым шейхом, если старый шейх в этом походе погибнет?

– Господи, да минует его сия чаша, – сказала она, но Иезекиль заметил, что слова эти были не от души. И уж набожности-то в них точно не слышалось.

– Я просто так спросил. Я и сам желаю ему возвратиться невредимым.

– Что бы там ни случилось, не будем торопить судьбу, – одеваясь, сказала она, – припозднились мы сегодня с тобой, а холод там уже Ляззу за ребра взял.

Так закончила она разговор, словно желая, чтобы тема его оставалась открытой, или, по крайней мере, надеясь, что будет именно так.

***

На другой день пришла, как и обещала прошлой ночью, Лязза. Матери она сказала, что идет выбирать ожерелье. Та была занята разговором со своими подругами, женами шейхов, пришедшими ее навестить, и ясно было, что дочь отправляется без нее.


Еще от автора Саддам Хусейн
Забиба и царь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Мнемотехника

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Волшебная лампа Хэла Ирвина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сведения о состоянии печати в каменном веке

Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.


Продаются щенки

Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.


Модель человека

Она - молода, красива, уверена в себе.Она - девушка миллениума PLAYBOY.На нее устремлены сотни восхищенных мужских взглядов.Ее окружают толпы поклонников Но нет счастья, и нет того единственного, который за яркой внешностью смог бы разглядеть хрупкую, ранимую душу обыкновенной девушки, мечтающей о тихом, семейном счастье???Через эмоции и переживания, совершая ошибки и жестоко расплачиваясь за них, Вера ищет настоящую любовь.Но настоящая любовь - как проходящий поезд, на который нужно успеть во что бы то ни стало.


Продолжение ЖЖизни

Книга «Продолжение ЖЖизни» основана на интернет-дневнике Евгения Гришковца.Еще один год жизни. Нормальной человеческой жизни, в которую добавляются ненормальности жизни артистической. Всего год или целый год.Возможность чуть отмотать назад и остановиться. Сравнить впечатления от пережитого или увиденного. Порадоваться совпадению или не согласиться. Рассмотреть. Почувствовать. Свою собственную жизнь.В книге использованы фотографии Александра Гронского и Дениса Савинова.