Посмертная жизнь - [17]

Что касается меня, то я думаю, что Он намеревается показать чудный исход и действие великого и неизъяснимого милосердия … в отношении этого установленного Им тяжкого мучения, чтобы благодаря этому еще более было явлено богатство любви Его, сила Его и мудрость Его, а также сокрушительная сила волн благости Его. Не для того милосердный Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби — тех, о ком Он знал прежде их создания во что они превратятся после сотворения, и которых Он все-таки сотворил»[52]. Мытарства, таким образом, есть даруемое Божьим милосердием (а не гневом, не наказанием) последнее промыслительное средство, благодаря которому человек, познавший себя — кто он есть на самом деле, а не в своем мечтательном воображении — становится способным к непадательному восприятию Царства Небесного.

Подобное соединяется с подобным — сила покаяния

На каждой ступени мытарств личность познает степень власти соответствующей страсти над душой. И тот, кто не боролся со своей страстью (своими страстями), кто подчинялся ей, жил ею, отдавал ей все свои силы — падает, срывается на мытарствах. Но вот что интересно. Это падение (или, напротив, безболезненное прохождение мытарства) определяются не волей личности, а тем духовным состоянием, которое приобрел человек в земной жизни. Личность здесь уже не в состоянии сделать выбор — он определяется естественным действием преобладающего в ней духа. Игумения Арсения, одна из замечательных подвижниц рубежа 20-го столетия (+1905), писала: ««Когда человек живёт земною жизнью, то он не может познавать насколько дух его находится в порабощении, в зависимости от другого духа, не может этого вполне познавать потому, что у него есть воля, которой он действует как когда хочет. Но когда со смертью отнимется воля, тогда душа увидит, чьей власти она порабощена. Дух Божий вносит праведных в вечные обители, просвещая их, освещая, боготворя. Те же души, которые имели общение с дьяволом, будут им обладаемы»[53]. Святитель Игнатий несколько ранее писал то же самое: «Преисподние темницы представляют странное и страшное уничтожение жизни при сохранении жизни. Там полное прекращение всякой деятельности; там — одно страдание»[54].

Что означает «отнимется воля»? На примере множества людей (а разумный найдет среди них прежде всего себя) можно видеть, как греховная страсть способна поработить человека, отнять у него волю — не как свойство души, но как способность к решимости что-либо изменить. Об этом говорил преподобный Серафим Саровский, когда объяснял, почему сейчас не стало святых — не стало у современных христиан решимости жить по заповедям Евангелия. Происходит это порабощение, увы, просто. Когда мы не боремся с малыми искушениями, не противостоим им, то тем самым постепенно ослабляем свою волю и, в конце концов, парализуем ее. Это можно часто наблюдать в окружающей жизни.

Посмотрите на алкоголиков, наркоманов. Возможно, многие из них, увидев, к чему пришли, хотели бы вернуться к нормальной жизни — да уже не могут. Ибо закон таков: чем больше и чаще удовлетворяет человек какой страсти, тем больше истощаются его духовные силы, и, в конечном счете, он становится ее безвольным рабом. Однако в полной мере безволие обнаруживается на мытарствах, когда душа испытывается, искушается духами поработивших ее страстей, ибо по смерти его воля как способность к решимости полностью парализуется, отнимается. И поскольку там уже нет никаких внешних обстоятельств, в том числе и самого тела, которые как-то могли сдерживать действия страстей, то они и действуют в душе в полную силу — в 1000-крат большую, как писал игумен Никон, чем в земных условиях.

Если мы обратимся к описанию мытарств, то всюду находим присутствующих там духов зла — в разных образах. Блаженная Феодора даже описывает вид некоторых из них, хотя понятно, что это лишь слабые подобия их подлинного существа. Самое же серьезное состоит в том, что, как пишет Антоний Великий, в какой степени душа покоряется греховной страсти, в той и соединятся с демонами-мучителями. И это, как на земле, так и там совершается естественно, ибо подобное всегда соединяется с подобным. Только в земной жизни это происходит как бы невидимо (хотя человек иногда и ясно ощущает это), а там вполне осязаемо. Посмотрите, как в условиях земной жизни соединяются люди одного духа. Подчас удивляются — откуда у них такая дружба? Потом, при более близком знакомстве, оказывается: да у них же один дух! Они единодушны.

То же происходит и с душой в посмертье. Когда она проходит мытарства, то искушается страстью каждого мытарства, ее духами, демонами-мучителями, и соответственно своему состоянию или отвергает их, или соединяется с ними, переживая соответствующие страдания.

Очень поучительно по этому вопросу писал игумен Никон:

«Чаще думай о смерти и о том, кто тебя там встретит. Могут встретить Ангелы светлые, а могут окружить мрачные, злобные демоны. От одного взгляда на них можно сойти с ума.

Наше спасение в том и состоит, чтобы спастись, то есть не попасть в руки демонов, а избавиться от них и войти в Царствие Божие, в бесконечную, непостижимую здесь радость и блаженство. Стоит здесь потрудиться, есть из-за чего. Демоны горды и овладевают гордецами, значит, надо нам смириться. Демоны гневливы, значит, надо нам приобретать кротость, чтобы они не овладели нами, как своими по душе. Демоны злопамятны, немилосердны, значит, нам надо скорее прощать и мириться с обидевшими и быть ко всем милостивыми. И так во всем.