Послезавтра - [187]

– Почему нет спасателей? Пожарников? Оборудования?

Вера была испугана, сердита, насторожена, и фон Хольдена это радовало. Он видел, что, о чем бы ни думала Вера, главным для нее оставался Осборн. Поэтому ему будет легче отвлечь ее, если не удастся проникнуть во внутренние коридоры, которые, как надеялся фон Хольден, уцелели при пожаре, и придется спускаться вниз снаружи.

– Спасателей нет, видимо, они решили, что спасать здесь некого. Метеостанция полностью автоматизирована, здесь не бывает никого, кроме техников, да и те редко приходят сюда. Все уровни расположены под землей. На случай пожара установлены специальные генераторы, они автоматически блокируют каждую дверь.

Вскоре они были на самом верху. Фон Хольден отодрал тяжелый лист фанеры, закрывавший вход, и они протиснулись сквозь обгоревшую древесину. Внутри было темно, остро и удушливо пахло дымом и расплавленной сталью. При случайном возгорании не мог возникнуть пожар такой силы, что оплавилась даже стальная дверь кладовки с инструментами. Отыскав лом, фон Хольден попытался взломать дверь, но это ему не удалось, и он в бешенстве швырнул лом в сторону.

– Салеттл, – процедил он сквозь зубы, – ах ты, ублюдок!

На самом деле вскрывать дверь было незачем; фон Хольден и так знал, что увидит за ней: расплавленный и превратившийся в непроходимые дебри титановый туннель высотой в шесть футов, когда-то выложенный керамической плиткой.

– Идемте, – сказал фон Хольден. – Здесь есть другой вход.

Если заблокированные нижние уровни при пожаре уцелели, – а они должны были уцелеть, – то все еще поправимо.

Они вышли наружу, к ступенькам, и фон Хольден пропустил Веру вперед. В лучах заката ее волосы отсвечивали пурпуром, и у фон Хольдена вдруг промелькнула мысль, что бы он чувствовал сейчас, будь он простым смертным? Он вспомнил Джоанну. Тогда, в Берлине, он не солгал ей, что не знает, способен ли любить. Она убежденно сказала: «Ты способен». За этой несвоевременной мыслью последовала другая: какой бы ни была Джоанна, у нее – чистое сердце, и она была прекраснее всех, кого встречал фон Хольден. И сейчас он с изумлением подумал, возможно, Джоанна права: он способен любить и любит ее.

На стене у подножия лестницы фон Хольден увидел большие часы. И в этот момент объявили о прибытии поезда. Мечты фон Хольдена улетучились.

Осборн!

Глава 145

Осборн посторонился, пропуская пассажиров к выходу, и рассеянно вытер капельки пота с верхней губы. Внутренней дрожи он не замечал.

– Удачи тебе, котик, – прикоснулась к его руке Конни. Она вышла из вагона и вслед за остальными туристами устремилась к открытым дверям лифта в конце платформы. Осборн оглянулся. Вагон опустел, он остался один. Он вынул револьвер и открыл барабан. Шесть патронов. Маквей зарядил его полностью.

Закрыв барабан, Осборн сунул револьвер за пояс, прикрыл его полой пиджака, глубоко вздохнул и решительно ступил на платформу. В тот же миг он почувствовал тот особый горный холод, который охватывает лыжника, выходящего из кабины подъемника.

Осборн с удивлением увидел на станции еще один поезд и подумал, что если последний уходит в шесть, то этот, возможно, предназначен для запоздавших туристов.

Перейдя платформу, Осборн вместе с компанией туристов сел в тот же лифт, в котором чуть раньше уехала Конни. На следующем этаже лифт остановился. За открытой дверью оказался просторный зал с кафе и магазином сувениров.

Туристы вышли из лифта, Осборн – следом за ними. Остановившись у витрины, он рассеянно обводил взглядом футболки и открытки с видами Юнгфрауйоха и в то же время внимательно всматривался в лица людей, заполнивших кафе. Мимо него прошла американская семья: муж, жена и сын – упитанный мальчик лет десяти. На отце и сыне были одинаковые куртки с надписью «Чикаго Буллз». Осборн мучительно, как, пожалуй, никогда в жизни, ощутил свое одиночество. Он не знал почему. Он оказался изолированным от всего мира, и если его убьет фон Хольден или Вера, этого никто не заметит. Никто и не вспомнит, существовал ли он когда-нибудь вообще. Может, в этом причина его тоски? Или в том, что мальчик с отцом всколыхнули горечь его утраты? Или он тоскует по тому, что всю жизнь ускользало от него – о собственной семье?

Осборн отогнал печальные мысли и снова оглядел зал. Если фон Хольден или Вера и были здесь, то он их не увидел. Он пошел к лифту; в этот момент двери кабины открылись, и вышла пожилая пара. Осборн обернулся, в последний раз окинул взглядом зал, вошел в лифт и нажал кнопку следующего этажа. Когда лифт остановился и двери скользнули в стороны, глазам стало больно от голубого сияния льда. Это и был Ледовый Дворец – вырубленный во льду длинный полукруглый туннель со множеством ниш, каждую из которых украшала ледяная скульптура. Далеко впереди Осборн увидел американских туристов, среди которых была и Конни, – они бродили по залу, очарованные скульптурами: людей, животных, автомобиля в натуральную величину и даже бара, со стульями, столами и допотопным бочонком виски.

Поколебавшись, Осборн вышел из лифта и устремился вперед по туннелю, стараясь слиться с толпой и выглядеть, как все. Он всматривался в лица и корил себя за то, что не прибился вовремя к компании американцев. Он прикоснулся рукой к стене коридора, словно сомневаясь, что она изо льда, и ожидая ощутить пальцами тепло пластмассы. Но это был лед. Ледяными был и пол, и потолок туннеля. Осборн снова подумал, что нет на земле лучшего места для экспериментальной хирургии при низких температурах.