Последствия - [82]

Машина свернула на Эльбшоссе, и слева, сквозь просветы между деревьями, Льюис увидел реку. Эльба лежала подо льдом сто дней – рекорд, который, как говорили, никогда не будет побит, – но лед уже начал таять, кое-где темнела открытая вода.

– Жалеете, что фрау Паулюс уехала?

– Уайтхолл спросил, знаю ли я переводчика, который не прочь поработать в Лондоне. Я порекомендовал ее.

– Жалко. Не думаю, что берлинки будут лучше.

На глаза Льюису попались цветы – крокусы и подснежники.

– В Германии есть нарциссы?

– Не видел.

– Если увидите, остановитесь.

Внезапно ветровое стекло прорезала трещина, стремительно расползлась по нему паутиной. Льюис решил, что в стекло попал случайный камень, и только когда машина вильнула в сторону, понял, что Баркер за рулем обмяк, голова его упала набок, во лбу, прямо над бровью, алела дырка. Льюис схватил руль, столкнул ногу Баркера с педали газа и дернул ручной тормоз. Машина резко затормозила, вильнула, ободрала ствол дерева и остановилась, одним колесом съехав в кювет.

Кровь и мозги забрызгали заднее сиденье и стекло за спиной Баркера. Даже не проверяя пульса, Льюис понял, что капитан мертв. Он сполз на сиденье и сунулся в бардачок за пистолетом. Проверил патронник. На руках была кровь, ярко-алая, теплая. Ветровое стекло было в патинной сетке, поэтому Льюис осторожно выглянул через боковое окошко. Улица позади изгибалась, исчезая из виду, впереди же бежала прямо, обсаженная с обеих сторон деревьями, потом уходила вправо, в сторону от реки. Стреляли, должно быть, из одного из тех больших домов на берегу. Он увидел человека ярдах в ста, бежавшего к Эльбе.

Льюис вышел из машины, снял пальто, бросил его на сиденье и пустился в погоню. Он бежал изо всех сил – адреналин прогнал усталость, восполнил недостаток физической подготовки, – пока не добрался до пологого спуска к реке, куда и повернул преследуемый. Человек уже добежал до края воды, ступил на лед и двинулся было через замерзшую Эльбу. Провалившись одной ногой в воду, он быстро вылез на берег и торопливо зашагал вдоль кромки воды, выискивая более надежный участок. Вот он снова ступил на лед, оглянулся и, вероятно, только теперь заметил погоню. Он ускорил шаг, заскользил по льду. Легкость движений и фигура выдавали человека молодого, почти мальчишку, лет семнадцати, не больше.

Льюис тоже прибавил шагу. Закололо в плече. Сердце стучало где-то в горле. К тому времени, когда он добрался до реки, парень был ярдах в ста от берега. Льюис согнулся, упершись локтями в колени, попытался отдышаться. Еще раз проверил патронник пистолета. Шесть пуль. Шесть шансов убить того, кто убил Баркера.

Парень остановился, с опаской глядя на лед, проверил его ногой. Лед проломился, и он тут же отскочил. С середины реки донесся звук – точно рассохшаяся дверь скрежетнула. Льюис наблюдал, как парень ищет другой переход. Еще один участок льда затрещал, ломаясь, прямо перед ним. Вперед дороги не было.

Льюис чувствовал, как стынет пот на коже. Он обессиленно опустился на ствол поваленного дерева. Бежать мальчишке некуда, никакого оружия при нем не видно. Льюис ждал, что будет дальше. Парень ходил кругами по льду, подгоняемый какой-то нервной энергией. Вдруг остановился.

– Guten Morgen, Morgan! – прокричал он по-немецки и засмеялся, словно отпустил какую-то шутку. По-видимому, шутка понравилась, и он повторил ее еще несколько раз.

Льюис насторожился. Откуда он знает его имя?

– Вот он я! – Парень раскинул руки в стороны, предлагая себя в качестве цели.

Расстояние между ними было предельное для пистолетного выстрела. Льюис смог бы, наверное, застрелить его отсюда, но для большей уверенности лучше подойти ближе, ступить на твердую полосу льда. Но он не сдвинулся с места. Дыхание почти пришло в норму.

Ощущение было такое, словно он зритель на каком-то зимнем спортивном состязании.

– Давайте же, полковник!

Льюис не хотел стрелять в мальчишку, но хотел, чтобы он умер.

– Та пуля предназначалась вам, полковник. Но это неважно. Ваш друг – мой враг.

Опять послышался треск, парень скакнул в сторону.

– Лед пошел! Пора вам убираться из Германии! Это моя страна! И моя река! И мое небо!

Парень метался по ледяной платформе, что-то бессвязно бормоча. Что за представление? Он то смеялся как одержимый, то жестикулировал, и возбужденный голос срывался на мальчишеский дискант. Но чем больше он бормотал, тем сильнее, казалось, раздражало его и выводило из себя молчание врага. В голосе парня прорывался страх, и Льюис молчал, давая страху завладеть им. Хорошо.

– Иди и арестуй меня!

Треск и скрежет уже неслись со всех сторон. Вода внизу и солнце наверху будто сговорились сломать лед. Льюис прикрыл глаза. Солнце оставило след на сетчатке. Он моргнул. Несколько мгновений парень не двигался, а потом вдруг начал приплясывать на льду и, когда льдина под ним раскололась на несколько кусков, прыгнул на самый крупный, размером с дверь. Для равновесия он раскинул руки, но не удержался и упал в ледяную воду, хватаясь за воздух. С криком парень попытался уцепиться за льдину, но не сумел и, побарахтавшись несколько секунд, приблизился к соседнему осколку. Дважды он пытался втащить себя на этот обломок, но льдина каждый раз переворачивалась и сбрасывала его в черную воду. После третьего раза он, похоже, понял тщетность своих усилий.