Последняя звезда - [10]

– Ну и что с того, что мы давние противники? Разве хватит персам смелости сегодня сунуться к нам? – сосед Кеоса, живущий чуть выше по улице, и в амфитеатре занимал место чуть выше, справа. Его звали Андреас. О политике он говорить любил и говорил много. – Вот мало ли с кем мы противники! Раньше, например, и с Афинами мы были противники, притом давние – и что с того? Афиняне-то теперь сидят тихо. Да, славно их прищучил царь Филипп, да защитят его боги в той жизни!

– Я тоже, Андреас, знаешь ли, не любитель войн, вот только с этими персами пора уже кончать! – Кеос задумчиво почесал бороду, – Вот ты сам посуди, может ли Греция спать спокойно, когда там, за морем, копит силу это персидское чудовище? А ведь рано или поздно оно на нас кинется. Так лучше уж мы его, чем оно нас.

– Оно и верно, Кеос, «бей первым», как говорят люди, но только война эта нам не по зубам сейчас. Ну, сколько мы сможем выставить фаланстеров? Ну, 25–30 тысяч. Конечно, для Греции это немало. На тот же Гелиополь хватило бы и десяти тысяч, коль он сейчас слаб. Но то Египет, а то персы! Да они, не напрягаясь, выставят войско в несколько сот тысяч! А если собрать всех сатрапов, у-у-у! Весь мир по ту сторону моря служит ему одному. А эта его гвардия – бессмертные – да они же сущие псы, волкодавы! Их одних только десять тысяч. А про остальное войско и говорит нечего. Я полагаю, он с лёгкостью соберёт и тридцать тысяч кавалерии, и двести тысяч пехоты, да колесниц до сотни, это уж само собой! Ну а слоны! У него же десятки слонов! А у нас ни одного!

– Считаешь-то ты точно, Андреас, но только счет твой неправильный, – подключился к беседе Каликс, сосед по улице справа, – Ты ведь как считаешь? По количеству! И по количеству счет вроде бы правильный. Одного ты не учёл: каждый греческий волк стоит трёх, да что там, пятерых персидских псов! А к тому же, разве могут они биться в фаланге? Перед фалангой личная мощь и доблесть теряют всякое значение, ибо персы дерутся каждый за себя, а фаланга – единый тысячерукий исполин! Фалангу можно осилить только другой фалангой. А, поскольку персы фаланги не знают, то будут биться каждый сам за себя! Да будь их хоть сотни тысяч, что толку, если каждый сам за себя? А фаланга сильна строем, с ней ничто не сравнится! Даже конница бессильна что-либо сделать, ведь не станет же конный лезть на копья. Могут помочь разве что слоны да колесницы. Но и тем нужно сильно разогнаться, да врезаться в строй. Это легко можно сделать на равнине. А если там будут холмы? А если преградить путь колесницам брёвнами и камнями? Да притом, колесницам бить нужно разом, единым кулаком. А следом должна сразу идти пехота. Иначе, фаланга пропустит их, расступится словно лес, а потом схлопнется. А колесница в окружении совсем не то, что колесница по фронту. О пехоте же молчу: мечники разобьются о фалангу так же, как волны разбиваются об острые скалы…

Вдруг, в одно мгновение все разговоры стихли. Тут только Кеос обратил внимание, что амфитеатр уже полон. Взоры сидящей публики устремились к главному входу. Внезапную тишину вдруг разорвали трубы: в царские ряды вошёл молодой правитель в сопровождении своей матери. Грохот труб и приветственные крики народа слились в едином грохочущем порыве.

– Смотри-ка ты, мать опять с ним! Он, наверное, и на войну с матерью пойдет, – поприветствовал появление царя Леонид, сосед с Верхней улицы, который сидел на ряд ниже. Он сказал не слишком громко, но так, чтобы его услышали соседи. Вокруг хохотнули. Молодой царь вдруг на мгновение замешкался, словно кто-то подставил ему ножку, и метнул взгляд в сторону насмешников.

«Черт меня раздери» – пронеслось в голове у Кеоса, – «Кажется, царь заметил наши насмешки. Но, как? В таком грохоте, что он мог слышать? Да и сидим мы далеко. К тому же, непонятно, с какой стороны идёт звук. Гул со всех сторон». Но в следующее мгновения царь развеял опасения Кеоса, поднялся на своё место, и более ни разу не повернулся в их сторону. Верхняя и Средняя ремесленные улицы вздохнули с облегчением. Они тоже заподозрили неладное. «А, может, мне показалось, может быть, он просто повернул голову, – думал Кеос, – Может, ему просто солнце в глаза светило. А если не показалось, – значит, юный царь просто отменно слышит «голос народа»».

– Слушайте, слушайте, слушайте! – прервал размышления Кеоса клич глашатая, – И не говорите, что вы не слышали! Наш славный царь, властелин Македонский, царь Афинский, Фиванский, предводитель Коринфского союза всех греков, собрал вас, граждан славного города Пеллы, дабы призвать вас на войну с врагом.

– Ну, вот сейчас он затянет песню про старинного ворога, – продолжал комментировать снизу Леонид.

– С ворогом старинным, ворогом алчным, коему имя персидский змей! – подтвердил предположения Леонида глашатай и весёлые ряды опять хохотнули, – Дабы змей этот не набрался силы и не ужалил нас в то самое время, когда благословенная Греция будет спать невинным сном…

– Помилуйте, разве Греция когда-нибудь спала невинным сном? – Не унимался Леонид, – Вот ты, Амариллис, ты спал когда-нибудь невинным сном?