Последняя жертва - [3]

Она пригнулась в его сторону, с вожделением глядя на него.

Шригли с отвращением отпрянул назад, резко повернулся и ушел, преследуемый жестоким хохотом женщины и словами, сказанными вдогонку:

— Приходите опять сегодня вечером! Вы все равно скоро умрете, вам нечего терять.

Он выбежал на улицу и остановил кэб. По дороге домой его преследовала аура таинственной Амелии Кроторн и воспоминание о мальчишески-озорном эстампе Бердсли, изображавшем худого обнаженного молодого гермафродита, ведомого в темный тернистый лес хитро улыбающимся сатиром. Он встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но оно не проходило.

В своей мастерской Шригли попробовал продолжить работу над статуей матери с двумя маленькими детьми. Она должна была стать его шедевром, возможно, его последней скульптурой. Оставалось закончить только руки и лица группы, и он принялся за работу с бессильным отчаянием, зная, что у него не было сил, чтобы завершить ее в течение дня. Он повернулся к статуе коня, вылепленной из глины на металлическом каркасе, но даже эта работа была выше его сил.

Бросившись на кушетку в углу мастерской, он проклинал судьбу, столь щедро одарившую его, а теперь, когда у него в мозгу плясали тысячи произведений, безжалостно лишавшей его возможностей их воплощения. А что Амелия Кроторн? Стоит ли ему хвататься за соломинку, которую она предлагает?

Он испытывал к этой женщине странное суеверное чувство. Променять свою душу на тело… но он не верил, что у него есть душа. Конечно, все это чепуха, если только она, на самом деле, не обладала колдовскими способностями. Но каким образом? Боль в груди неожиданно усилилась, и инвалид на кушетке забылся в тяжелой дреме, мучимый приступами кашля и содрогающийся от чудовищных видений.

В девять часов вечера Шригли опять появился в гостиной Амелии Кроторн. Он нервно вертел в руках перчатки, стараясь взять себя в руки. Может быть, сумасшедшая женщина была связана с какой-то религиозно-целительской сектой? Если это так, как она сказала, ему нечего терять. Умирающему остается надеяться только на чудо.

Если там будет что-то дурное, он всегда сможет уйти. Вечер может представлять какой-то интерес, в качестве послеобеденной истории для рассказов друзьям.

— Мы опаздываем, мистер Браерс, — «приветствовала» его Амелия Кроторн.

Она избегала смотреть ему в глаза, манеры ее были бесцеремонными.

— Пойдемте со мной.

На улице она наняла кэб, прошептав вознице адрес. Шригли спросил, куда они направляются, но она только нахмурилась и отрицательно покачала головой, упорно храня молчание до тех пор, пока экипаж со скрежетом не остановился и они не вышли наружу.

Шригли давно потерял ориентацию. Теперь они находились в убогой низменной местности, как ему показалось, в Уайтчепле.

Амелия Кроторн расплатилась с кэбменом и быстро зашагала по грязной узкой дороге, так что Шригли еле поспевал за ней.

Одетый в лохмотья пьяница шел им навстречу, пошатываясь и бормоча при этом непристойности. Чтобы не столкнуться, им пришлось отступить в грязную, заваленную мусором водосточную канаву, после чего они продолжили свой путь в глубь запущенного района по кривым, плохо освещенным улицам, чем дальше, тем больше смердящим бедностью и разрушением.

— Здравствуй, дорогой, — из тени выступила изможденная старуха и положила свою испачканную ладонь на его плечо. Шригли на секунду застыл в ужасе, когда желтый свет уличного фонаря выхватил из темноты сморщенное, истощенное лицо, словно пришедшее из голодного кошмара. Нетерпеливое восклицание Амелии Кроторн вывело его из этого состояния, он оттолкнул женщину в сторону и поспешил за своей спутницей, стараясь не слышать грязных неразборчивых проклятий старухи.

Улицы становились все темнее, а холод все сильнее, по мере того как они углублялись в самое сердце трущоб. Шригли напряженно дышал, чувствуя боль в груди, и горько сожалел о том, что решился связаться с Амелией Кроторн. Но он следовал за ней, как нитка за иголкой, понимая, что сам никогда не найдет обратной дороги.

— Мы почти пришли, — отрывисто сказала она.

Неожиданно в нескольких ярдах перед ними из двери паба вывалились двое дерущихся людей. Свет из бара упал на улицу, когда в дверях появились их буйные собутыльники, подбадривавшие драчунов грубыми пьяными выкриками. Те дрались без слов, злобно катаясь по канаве, как пара бультерьеров, в то время как девушка — причина ссоры — то всхлипывала, то начинала кричать. Амелия Кроторн остановилась и скользнула в тень, пока потасовка не закончилась.

Когда окровавленные противники и их дружки наконец разошлись, она безмолвно двинулась дальше, завернув за угол на узкую вымощенную булыжником улицу. По ней слонялись без дела с полдюжины крепких парней угрожающей наружности, которые, едва завидев прохожих, насмешливо засвистели и бросились к ним. У одного из хулиганов в руке был нож. Шригли чуть было совсем не потерял самообладание.

Напрягшись и дрожа от страха, он попытался загородить Амелию Кроторн, зная, что если хулиганы нападут, он будет не в силах защитить ее. Но женщина не проявляла признаков страха. Она нетерпеливо обошла его и направилась к главарю шайки, откинув назад капюшон плаща, чтобы тот разглядел ее лицо, и что-то прошептала.