Последняя женщина в его жизни. Приятное и уединенное место - [63]

— Черт! — Эллери метнул злобный взгляд на пишущую машинку. — Ну, продолжай.

— Какой смысл? Это бесполезно, Эллери. Возвращайся к своей работе. — Инспектор сделал вид, что встает. — Я уж как-нибудь справлюсь.

— Ты знаешь, что можешь здорово действовать на нервы? — сердито сказал Эллери. — Что значит «бесполезно»? Польза всегда есть! Но я не могу быть полезным, пока ты держишь меня в неведении. Каковы факты? Есть какие-нибудь улики?

— Есть. По крайней мере две. — Старик умолк.

— А конкретно?

— Обе указывают прямиком на убийцу, — бодро ответил инспектор.

— На кого именно?

— На Марко.

— Брата жертвы?

— Верно.

— Тогда в чем проблема? Не понимаю, папа. Ты выглядишь озадаченным и в то же время говоришь, что у тебя имеется пара улик, непосредственно связывающих брата убитого с преступлением.

— Так оно и есть.

— Но… Ради бога, что это за улики?

— Достоверные, но ты бы назвал их старомодными. — Инспектор потянул себя за усы. — Вы, современные авторы детективов, постеснялись бы использовать их в своих историях.

— Ладно, ты довел мой интерес до точки кипения, — мрачно сказал Эллери. — Давай вернемся к делу. Что это за достоверные и старомодные улики?

— Судя по состоянию библиотеки Джулио, там происходила жестокая борьба. Так вот, мы нашли на месте преступления пуговицу…

— Какую?

— Золотую, с монограммой «МИ».

— Ее идентифицировали как принадлежащую Марко Импортунато?

— Угадал. На ней остались нитки. Это первая улика.

— Пуговицы, найденные на месте преступления, вышли из моды вместе с длинными гетрами и стоячими воротничками, — заметил Эллери. — А другая улика?

— Вышла из моды вместе с мешковатыми костюмами.

— Но что она собой представляет?

— След ноги.

— Босой ноги?

— Мужского ботинка.

— Где его нашли?

— В библиотеке убитого — на месте преступления.

— И вы считаете, что это след Марко?

— Мы в этом уверены.

— Пуговица и след ноги! — воскликнул Эллери. — В 1967 году! Ну, полагаю, такой анахронизм возможен. Но если все настолько ясно, что тебя беспокоит?

— Все не так уж ясно.

— Но ты сказал…

— Я же предупреждал тебя, что дело сложное.

— В каком смысле?

Старик поставил пустой стакан на пол, где его, очевидно, было удобнее пнуть. Эллери с подозрением наблюдал за ним.

— Мне искренне жаль, что я рассказал тебе об этом. — Инспектор поднялся. — Давай все забудем, сынок. Я имею в виду, ты забудь.

— Благодарю покорно! Как я могу это сделать? Очевидно, это одно из тех дел, которые только кажутся простыми. Следовательно…

— Да? — с нетерпением подбодрил его инспектор.

— У меня внезапно начался рецидив брюшного тифа. Знаешь, папа, последствие попадания ружейной пули, которая угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию в битве при Майванде.[91]

— Угодила в плечо?! — недоуменно воскликнул его отец. — Какая пуля задела тебе артерию? В какой еще битве?

— Наверное, мне придется уведомить моего издателя о задержке сдачи очередной книги. В конце концов, что это изменит? Вероятно, она и так безнадежно затерялась в их графике. Никто в издательской профессии не уделяет внимания автору детективов — разве только подсчитывая прибыли от его презренных трудов. Мы — чернорабочие литературы.

— Эллери, я не хочу быть причиной…

— Ты это уже говорил. Конечно, хочешь, иначе съел бы несколько кусочков стряпни Фабби и лег в кровать, даже не сообщив мне, что вернулся домой. Ну а почему бы и нет? В деле замешаны важные персоны, сливки нью-йоркского бизнеса, ты не становишься моложе, а я никогда не покидал тебя в беде. Так что давай приступим.

— Ты действительно этого хочешь, сынок?

— По-моему, я только что это сказал.

Поведение инспектора Квина резко изменилось.

— В таком случае надевай пиджак! — скомандовал он.

Эллери поднялся:

— Куда мы отправимся?

— В лабораторию.

* * *

Сержант Войтершак, один из самых надежных сотрудников Бюро технической службы, сегодня работал сверхурочно. По этому факту Эллери оценил важность дела в глазах начальства, старающегося не перерасходовать бюджет. Сержант изучал сквозь лупу золотую пуговицу с обрывками ярко-голубых ниток.

— В чем проблема, Джо? — спросил инспектор Квин. — Я думал, ты покончил с пуговицей.

— Так оно и есть.

— Тогда почему ты снова ее обследуешь?

— Потому что она мне чертовски не нравится, — мрачно ответил сержант Войтершак. — И я не вижу, чтобы вы прыгали от радости, инспектор.

— Эллери хочет на нее взглянуть.

— Привет, Джо, — поздоровался Эллери.

— Добро пожаловать. — Сержант протянул ему лупу и пуговицу.

— Кажется, папа, — промолвил Эллери, разглядывая пуговицу, — ты говорил, что ее оторвали во время борьбы.

— Разве?

— Ну, не совсем. Но я понял…

— Думаю, сын мой, тебе предстоит узнать, — сказал инспектор Квин, — что в этом деле предположения весьма рискованны. Я сказал, что в комнате были следы борьбы и что мы нашли там золотую пуговицу, но не говорил, что эти два факта непременно связаны друг с другом. Ну а ты что скажешь, Эллери?

— Я вижу несколько обрывков ниток одинаковой длины с ровными аккуратными кончиками. Если бы пуговицу оторвали рукой во время борьбы, то длина обрывков была бы разной, а кончики растрепанными. Пуговицу отрезали инструментом с острым краем — ножницами или ножом, скорее всего ножницами.