Последняя женщина - [2]

Неожиданно она заметила, что, если смотреть в одну сторону, взгляд открывал одно за другим новые видения. Снежная равнина сменялась торжественным органным залом, наполненным людьми, и тут же — кувшинками на водной глади. Причем люди не исчезали и тоже оставались перед нею. Но не они удивляли ее и даже не то, что новые видения не сливались с остальными. Нарастающее ощущение того, что она становилась частью их величественного калейдоскопа, чего-то необъятного, что рождалось на ее глазах, — вот что завораживало Леру. Все еще находясь в оцепенении, она заметила невероятное: ожившие картины уже сами смотрели на нее и видели ее.

Описать и представить это в обычном сознании было невозможно. Удивительность происходящего поражала.

Вдруг у нее мелькнула догадка: "Я вижу мгновение времени! И я в этом мгновении".

— Ты угадала, — отозвалось в сознании. Но это был не ее голос.

— Кто это? — спросила Лера и удивилась отсутствию страха.

— Я буду здесь с тобой.

— Что значит "со мной"?

— Я буду сопровождать тебя здесь.

— Но кто вы? Человек?

— Нет.

— А кто?

— Ты поймешь позже. А пока считай меня твоим проводником. Здесь тебе многое предстоит пересмотреть и все переоценить.

— Что "все"?

Лере показалось, что она задала вопрос, не дождавшись окончания фразы.

— Не смущайся, это нормально; здесь все происходит одновременно: мы уже вне реки времени. Что касается твоего вопроса, тебе предстоит дать новую оценку своей жизни. От нее будет зависеть все.

— Что же здесь может зависеть от меня?

— Путь твоего восхождения к Свету.

— Свет? Что это?

— То, ради чего мы появляемся в этом мире. Он ждет каждого из нас. Но у каждого — свой путь к нему, и этот путь человек определяет сам: таков закон творения. Все предопределено в этом мире, кроме нашего пути к Свету, и в этом главный замысел Творца. Выбор пути — наша миссия и смысл нашего существования.

* * *

"Как странно", — подумала Лера. Она была довольно известной писательницей, считала себя верующей и, конечно же, задавалась вопросом: зачем, для чего она живет? Для чего вообще живут люди, рождаются на свет, становятся взрослыми, учатся, работают, любят, куда-то стремятся, а затем стареют и умирают? Все так смирились с обыденностью происходящего, что просто не замечают течения времени, отпущенного вовсе не на то, чтобы повзрослеть, состариться и умереть.

В этой безысходности было что-то ненормальное, и иногда, очень редко, оставшись наедине с собой и вспоминая прожитые годы, она испытывала чувство, что все здесь не так, неправильно. В ее восприятии и попытке обустроить мир вокруг себя была какая-то незаконченность и неудовлетворенность. Такое ощущение приносило ей только дискомфорт. "Это пройдет", — говорила она себе. И действительно, время всегда возвращало ее в привычное русло жизни. Дом, работа, издательство, презентации, поздравления, улыбки друзей. А дальше — море, отдых, чайки над головой. И трогательная вера в то, что чайки — это души погибших моряков.

Все или почти все было прекрасно в ее мире, но существовал и другой мир. Мир, где миллионы людей ложились спать голодными, где насилие стало нормой, где были несчастные семьи и больные дети. Мир, кричащий, взывающий о помощи, неудобный, и она в нем жить не хотела.

Вдруг ей стало невероятно стыдно за то, что много раз в своей жизни она пыталась убежать от неприятного присутствия рядом чего-то ущербного, недостойного, да и просто не имеющего отношения к ней. Она даже нашла выход из таких неприятных ситуаций: если мне что-то непонятно, но мешает жить, нужно избегать всего этого. И она избегала. Старалась не ездить на метро, где можно встретить неприятных и не-

опрятных людей, избегала подземных переходов, где сидели нищие, старалась не смотреть передачи про брошенных детей, умирающих стариков и несчастных женщин. Много раз, видя попрошайку, она спрашивала себя: дать или не дать? "Я только что помогла старушке на углу, на сегодня достаточно". Этот ответ не удовлетворял ее. "Но что же, подавать всем, кого я встречу? Вон их сколько", — успокаивала она себя.

Ответа не было.

Довольно часто она бывала за границей и видела другой мир, избавленный от того, что ее так раздражало. Но тогда ей и в голову не приходило то, что стало ясно позже: они живут так потому, что сотни миллионов других людей живут хуже, чем должны жить. Очень просто: одни живут за счет других.

Одно время она даже пристрастилась читать популярную литературу о нравственном и физическом совершенствовании, статьи о психологии и парапсихологии, эзотерике, шаманизме и о многих других "измах", которыми так напичканы модные глянцевые журналы. Но поскольку она получила достойное образование и воспитание, во всяком случае, она так считала, то, проанализировав подобные измышления, пришла к заключению, что все они — суть профанация, имеющая одну цель: отнять у нее деньги. Таким выводом она осталась довольна и даже немножко гордилась тем, что не свихнулась на всяких бреднях, как ее подруга Ленка.

Но сейчас, в это мгновение она стала прозревать совершенно иную сторону, казалось бы, уже минувшего периода ее жизни. Неожиданно она поймала себя на мысли, что знает, почему так увлекалась таким чтивом: оно давало ответы, которые ее устраивали, советовало и помогало избегать тех неудобств и нравственных сложностей, какими так наполнена наша обычная жизнь.