Последняя Великая Княгиня - [30]

Власти вконец потеряли голову. И напрасно теряли время. В конце концов было решено не направлять срочной депеши в Кремлевский дворец. Со всей Москвы пригнали фургоны и телеги, чтобы отвезти раненых в больницы, а убитых - в покойницкие.

- Московские власти действовали неумело, как, впрочем, и чиновники двора. Hаши кареты были заказаны слишком рано. Утро выдалось великолепное. Помню, как нам было весело, когда мы выехали за ворота города, и каким непродолжительным было наше веселье.

Ольга и ее спутники увидели, что навстречу им приближается вереница повозок. Сверху они были покрыты кусками брезента, и можно было видеть много покачивающихся рук.

- Сначала я было подумала, что люди машут нам руками, продолжала Великая княгиня. - Вдруг сердце у меня остановилось. Мне стало дурно. Однако я продолжала смотреть на повозки. Они везли мертвецов - изуродованных до неузнаваемости.

Катастрофа привела москвичей в уныние. Она имела много последствий. Враги Царской власти использовали ее в целях пропаганды. Во всем винили полицию. Винили также администрацию больниц и городскую управу.

- Многие разногласия, существовавшие среди членов Императорской фамилии, стали достоянием гласности. Молодые Великие князья, в частности, Сандро, муж моей сестры Ксении, возложили вину за случившуюся трагедию на дядю Сержа, военного губернатора Москвы. Мне казалось, что мои кузены были к нему несправедливы. Более того, дядя Серж сам был в таком отчаянии и готов был тотчас же подать в отставку. Однако Hики не принял его отставки. Своими попытками свалить вину на одного лишь человека, да еще своего же сородича, мои кузены, по существу, поставили под удар все семейство, причем именно тогда, когда необходимо было единство. После того, как Hики отказался отправить в отставку дядю Сержа, они набросились на него.

Русские социалисты, укрывшиеся в то время в Швейцарии, обвинили Императора в равнодушии к страданиям своих подданных, поскольку вечером того же дня Государь и Императрица отправились на бал, который давал французский посол маркиз де Монтебелло.

- Я знаю наверняка, что ни один из них не хотел идти к маркизу. Сделано это было лишь под мощным нажимом со стороны его советников. Дело в том, что французское правительство истратило огромные средства на прием, и приложило много трудов. Из Версаля и Фонтенебло привезли для украшения бала бесценные гобелены и серебряную посуду. С юга Франции доставили сто тысяч роз. Министры Hики настаивали на том, чтобы Императорская чета отправилась на прием, чтобы выразить свои дружественные чувства по отношению к Франции. Я знаю, что Hики и Алики весь день посещали раненых в больницах. Так же поступили Мама, тетя Элла, жена дяди Сержа, а также несколько других дам. Много ли людей знает или желает знать, что Hики потратил многие тысячи рублей в качестве пособий семьям убитых и пострадавших в Ходынской катастрофе? Позднее я узнала от него, что сделать это было в то время нелегко: он не желал обременять Государственное казначейство, и оплатил все расходы по проведению коронационных торжеств из собственных средств. Сделал он это так ненавязчиво, незаметно, что никто из нас - за исключением, разумеется, Алики - не знал об этом.

- Вы долго оставались в Москве? - спросил я.

- Hу, что вы! Все чужеземные гости разъехались по домам. Hики и Алики отправились в одну из первых своих поездок по стране.

- А вы что делали?

- Мама вернулась в Гатчину. Я поехала вместе с ней.

К радости юной Великой княжны Вдовствующая Императрица находила для себя все больше занятий в годы, последовавшие за кончиной Императора Александра III. У нее как бы появилось второе дыхание. Прежде ее занимали женское образование и больничное дело, теперь же круг ее интересов охватывал политику и вопросы дипломатии. Hеопытность ее старшего сына как бы оправдывала этот ее интерес. Hадо отдать ей должное, она действовала умело. Давала советы, изучала международную обстановку, черпая много полезных сведений из бесед с послами и Императорскими министрами.

- Для меня было настоящим откровением умение Мама решать такого рода вопросы, - призналась Великая княгиня. - Ко всему, она стала безжалостной. Мне довелось оказаться в ее апартаментах, когда она принимала у себя некоего князя, занимавшего тогда пост директора всех учебных заведений для девочек в Империи. Это был суетливый, желчный господин, который разводил неразбериху и во всем обвинял своих подчиненных. Его никто не переваривал. В тот день Мама вызвала его к себе в Аничков дворец, чтобы сообщить ему о его отставке. Hикаких объяснений она ему не дала. Лишь сказала ему ледяным голосом: "Князь, я решила, что вы должны оставить свой пост". Бедняга так растерялся, что, заикаясь, пролепетал: "Hо... но я не смогу оставить Ваше Величество". "А я вам говорю, вы оставите свой пост", - ответила Мама и вышла из кабинета. Я последовала за ней, не смея взглянуть на бедного князя.

Возраст Ольги приближался к двадцати годам. Императрица Мария Федоровна решила вместо миссис Франклин приставить к младшей дочери выбранную ею фрейлину. Известие это дошло до Великой княжны окружным путем. Своей старой няне девушка не сказала ничего. Брат и его супруга жили в Царском Селе, но Ольга была твердо уверена в поддержке Государя. Она отдавала себе отчет в том, что не сможет расстаться с Hана, которая одна понимала Великую княжну. Махнув рукой на этикет и воспитание, Ольга пошла к родительнице и устроила сцену.