Последняя точка - [5]

5 ноября я собрался в Киев, где меня ждал Блаженнейший митрополит Владимир: надо было освящать кресты на храм на родине Леонида Даниловича Кучмы, в то время президента страны. Я взял отца за руку: «Пап, я приеду 8 числа поздравить тебя с днем Ангела, и мы тогда подольше побудем вместе, а сейчас мне надо ехать, звонил Предстоятель» (благодарю Бога, что я был у ног Блаженнейшего, это святой жизни человек, который мне по-другому открыл мир и повлиял на мое мировоззрение). Отец ответил: «Не торопись, сынок, в этот день будут похороны. А в лучшем случае, я в этот день помру». Говорю ему: «Дождетесь меня». Он кивнул: «Дождусь, но мы уже общаться не будем». Я попросил у него прощения, поцеловал его — все как должно быть.

Утром 7 ноября мы с Блаженнейшим освятили кресты храма святой великомученицы Параскевы в селе Чайкино, на родине Кучмы. Без десяти минут десять служилась заупокойная лития. Совпадений в жизни нет, а есть Промысел Божий. И вот поминаются Даниил и Параскева, родители Кучмы, и я поминаю новопреставленного Димитрия. Такое в моей жизни было второй раз. В 1986 году, когда умер митрополит Антоний, мы служили вечером заупокойную службу, и я помянул новопреставленную Александру, но не знал, кто это, думал: кто ж мог умереть? Прихожу после этого в келию и вижу: лежит телеграмма с сообщением, что умерла моя бабушка Александра. А тут — Димитрий.

На душе у меня стало как-то хмуро. Мы пошли сели за стол, Леонид Данилович просит спеть песню на стихи Блаженнейшего про маму. А у меня ничего не получается — горло вдруг стиснуло. Думаю: «Ну, какой же Димитрий? Кого я поминал? Папа еще живой». Блаженнейший мне говорит: «Владыка, ты сегодня какой-то сам не свой». Я согласился: «Сам не могу понять». — «Ну, не обращай на это внимания». А через десять минут приходит охранник президента и говорит: «Леонид Данилович, просят владыку Павла». У меня сразу сердце — ёк! Беру трубку и слышу крики, всхлипы: «Владыка, нет папы! Двадцать минут назад умер». Такое было. Он причастился в понедельник утром, заснул и уже не просыпался. Только когда умирал, открыл глаза, посмотрел на всех, улыбнулся, потом сомкнул веки, вздохнул — и нет его. Такова краткая история блаженной кончины моего отца.

Помню, когда я пришел просить благословение на монашество, мама отказала наотрез: «Никогда! Только через мой труп!» А мудрый отец сказал: «Говорю тебе — не опозорь то, к чему ты стремишься, чтоб мне не было стыдно». Я эти его слова запомнил на всю жизнь. Папа много не разговаривал, но если заслужил — получишь. Он очень трепетно относился ко всем людям, не пропустил ни одного нищего. Когда к нам кто-то приходил и мама иногда могла что-то придержать, как у женщин бывает, он потом обличал: «Ты что думаешь две жизни жить? Почему не поделилась? Люди нуждаются больше, чем мы с тобой!» Мама тоже отзывчивый человек, но эта доброта и мудрость отца всегда возвышалась примером для всех нас.

Когда папы не стало, я сразу обратился к отцу Василию, чтоб он попросил моих друзей помолиться о новопреставленном родителе. Матушка Стефания прочитала за ночь всю Псалтырь о упокоении его души. А я, уставший после службы, прилег немножко отдохнуть и тут вижу во сне дивный белый дом. И радостный папа ко мне обращается: «Мне построили дом. Видите, какой красивый? И мне подарили семьдесят два подарка на день Ангела. Я вам очень благодарен. Это для меня такой прекрасный день!» Я проснулся и всем рассказал этот сон. Матушка Стефания предположила: «Может, это потому, что прочитали всю Псалтырь?» А когда я приехал домой, отец Василий встретил меня словами: «Владыка, я заказал семьдесят две литургии и семьдесят два отпевания на 8 ноября». Семьдесят два! Вот вам доказательство великой благодатной силы православной литургии и того, как наши покойные к нам близки. 8 ноября, в день памяти великомученика Димитрия Солунского, покровителя моего родителя, были похороны, как и сказал отец при расставании.

Он был очень добрым, и на похороны пришло море людей, человек семьсот. Отпевали четыре архиерея. Дивно было, когда гроб положили на телегу, лошади не тронулись с места — не пошли со двора. И мы ждали, пока придет машина. Ночью разыгралась вьюга, а утром все успокоилось, вышло солнце. Мы похоронили отца, все пришли к нам на поминальный обед. Люди покушали, посидели минут сорок. Вдруг ударила молния, хлынул дождь — за три минуты все залил. И люди разбежались по домам. Вот и все. Как хотите, так и понимайте. «Земля живых» рядом с нами, и душа наша туда тоже порой приближается еще в этом мире.

Примером тому может быть и история с дедом Сидором, о котором уже упоминал. Когда я еще учился в торговом техникуме, мы с ним однажды договорились, что если я раньше умру, то я ему приснюсь, если он — то он мне приснится и сообщит, как все было. Прошло время, я уже о том забыл, и про деда ничего не знал. В одно время зимой так сильно замело снегом, что я не мог приехать на выходные домой. Приехал на следующую субботу и спрашиваю у мамы про деда Сидора, а она говорит: «Его уже нет неделю». А мне снился сон со вторника на среду. «В тот день отец к нему пошел с едой», — присела на стул мама. «Мы с ним побеседовали, — объяснил мне во сне Сидор, — я сказал, если умру, то мыть меня не надо. Отец твой запел. Я еще немного посидел, штопал рукавицы. Когда мне стало плохо, я достал 17 рублей 62 копейки, положил на подоконник и открыл двери. И только я лег — сразу умер. А чтоб ты знал, что это правда, скажу тебе, что в такой-то день умрет девушка в нашем селе» (он назвал ее по имени). Мы с мамой поговорили о случившемся, и я снова вернулся на учебу. А когда в следующий раз приехал и спросил маму о той девушке, то услышал: «Умерла она». Такое тоже было.