Последняя точка - [10]

Бурьян задумался. Конечно, версия Жаркова доказательна. Но упрямство Глебовского можно объяснить и его убежденностью в своей правоте. Уже одно это обстоятельство должно было насторожить следователя. А вдруг действительно стрелял кто-то другой? Но кто и почему? На первом же допросе Глебовский рассказал, что как-то он, разбираясь в своем охотничьем хозяйстве, обнаружил отсутствие четырех патронов. Но Жаркова это не заинтересовало. А когда его спросила об этом Левашова, он равнодушно ответил: «В выходные дни возле него в саду всегда торчали какие-то мальчишки-школьники». А может быть, следовало начать с пропажи этих патронов? Потерять их Глебовский мог, но хороший охотник такие потери не забывает. Просто вору патроны не нужны, а вору-охотнику четырех патронов мало.

— Загляните-ка в ближайшую школу, Верочка, — сказал Бурьян. — Может быть, там и найдем похитителей. Ведь патроны могли понадобиться их отцам или старшим братьям.

Верочка жадно вслушивалась в каждое слово Бурьяна. Именно такой педагог-юрист был ей нужен, хотя ни он, ни она о педагогике и не думали. Они думали о деле Глебовского и о возможных ошибках следствия.

— Мне хочется рассказать вам еще об одном обстоятельстве, — неуверенно подсказала она. — На другой день уже после ареста Глебовского я еще раз осмотрела место убийства и в лужице поодаль у забора нашла полкоробка спичек с этикеткой рижской спичечной фабрики. Коробок был помятый и мокрый, но я все-таки захватила его для Жаркова. Только напрасно: он, даже не посмотрев, выбросил его из окошка на улицу. «Три дня дожди шли, — сказал он, — мало ли с какой улицы он приплыл и сколько дней там провалялся. Это — во-первых, а во-вторых, Глебовский не курит. И рекомендую вам, девушка, не играйте в мисс Марпл из романов Агаты Кристи».

— А что заинтересовало вас в этом коробке? — спросил Бурьян.

— Откуда в нашем городе спички из Риги, когда их везут к нам из Калуги с фабрики «Гигант». Других в наших магазинах и ларьках не было и нет. Значит, коробок бросил приезжий или ездивший в эти дни в командировку в Ригу.

Бурьян тотчас же позвонил Соловцову:

— Говорит Бурьян. Да, ваш новый прокурор. Все прошло так, как вы и предполагали. Вагин, как Пилат, умыл руки. Дело Глебовского не передается в суд, а возобновляется. Секретарь обкома в присутствии Вагина предложил мне лично заняться этим.

— А вам, конечно, очень хочется угодить Кострову? — засмеялся Соловцов.

— Мне очень хочется докопаться до истины.

— Вы полагаете, что Жарков не докопался?

— Жарков, сломленный болезнью, работал наспех, опираясь лишь на одну версию.

— Так другой же нет.

— Попытаюсь ее найти.

— Что же вы хотите от уголовного розыска?

— Во-первых, список лиц, имеющих охотничьи ружья, а во-вторых, перечень всех приезжих в город за последние месяцы.

— Зачем вам это нужно, Андрей Николаевич?

— Для следствия. И еще: в деле мало данных об убитом, только трудовая книжка и характеристика с последнего места работы. Зато Жарков любовно собрал все сплетни о связи Маркарьяна с женой Глебовского. А нам бы хотелось знать, не было ли у Маркарьяна врагов, действительно заинтересованных в его убийстве.

— Хорошо, — ответил Соловцов. — Все выполним. Списки подготовим.

Бурьян положил трубку.

— Ну, а вы что скажете о Маркарьяне, Верочка? Вы же наверное знакомы с ним.

— Типичный бабник, не пропускающий ни одной мало-мальски интересной женщины. Отсюда и его псевдолюбовь к Глебовской. Не верю я сплетням. Людмила Павловна порядочная женщина. Это мое личное мнение и, как вы сами понимаете, Жаркову не нужное и потому не отраженное в материалах следствия.

9

Бурьян думал. Мысль о создании спортивного кружка в школе на улице Гагарина, где жил Глебовский, видимо, придется пока оставить. Вагин прав. Дело Глебовского отнимало надежду даже на какой-нибудь свободный часок. Оно двигалось медленно, еле-еле. И все же Бурьян был убежден в невиновности обвиняемого. Оценка личности Глебовского, данная Костровым, перевешивала неполноценную версию Жаркова. Стреляли из сада с ответвления липы, росшей в трех метрах от калитки. В деле фигурировал даже снимок сучка, нависшего над забором, где можно было стоять, опираясь спиной на другой сук повыше. Видны были и следы охотничьих сапог, сбивших кору под ногами. Но такие сапоги мог носить и кто-то другой, хотя в списке владельцев охотничьих ружей было только одно имя, как-то связанное с делом Глебовского, а именно Николай Фролов, начальник сплавной конторы. Только обвинить его в убийстве нельзя: он был одним из очевидцев преступления на улице Гагарина и допрошен как очевидец, даже не один, а с официанткой из «обжорки» Полиной Пивоваровой, с которой и прогуливался в тот же вечер по этой улице.

Раздался телефонный звонок. Бурьян взял трубку и услышал преувеличенно бодрый голос Соловцова:

— Довольны списком, Андрей Николаевич?

— Спасибо. В этом списке, кроме Фролова, только четверо работают на заводе. Поинтересуйтесь у каждого, что он делал в последнюю субботу прошлого месяца. У кого нет алиби, направляйте ко мне. И еще: я просил у вас и другой список.

— Приезжих? Приезжали и уезжали командированные, в какой-то мере связанные с заводом. Принимал их директор, а не главный инженер. Приезжали ревизоры, часами сидевшие в бухгалтерии. В Дом культуры никто не приезжал. А из приехавших и оставшихся в городе могу назвать только одного: Солод Михаил Михайлович. Работает водителем грузовика у Фролова. У него и живет при сплавконторе. Не богатый материал…