Последняя теория Эйнштейна - [80]

— Где находится сервер?

Майкл не успел ответить, как геймбой звоночком объявил, что переходит обратно на уровень А1. Мальчик тут же отвернулся от Дэвида и встал с кровати, где лежала его мать. Отойдя к противоположной стене, встав спиной к комнате, он снова заиграл в «Варфайтер».

— Хватит его допрашивать! — сердито сказала Элизабет. — Ты его волнуешь!

— О'кей, не буду.

Дэвид отошел от кровати. На самом деле ему уже не нужно ни о чем спрашивать Майкла — он знал, где сервер. Ганс выбрал самый отчаянный способ спрятать единую теорию поля — на компьютере в Форт-Беннинге.

Доктор Майло Дженкинс и его жена лежали ничком на ковре в своей гостиной, и если бы не дыры в затылках, можно было бы подумать, что они мирно спят. Он с ними покончил в девять утра, вскоре после того как горец-доктор объявил, что профессор Гупта вне опасности и спокойно спит на обеденном столе. От выстрелов проснулся агент Брок, растянувшийся на диване в гостиной, но через несколько секунд перевернулся на другой бок и снова заснул.

Саймон бы и сам поспал с удовольствием — ему за последние тридцать шесть часов удалось урвать мало сна, и переливание крови ослабило его сильнее, чем он рассчитывал. Но в девять тридцать его ждал ежедневный звонок от клиента, таинственного Генри Кобба, желающего узнать, как идет операция, и Саймон знал — его профессиональная обязанность выдать благоприятные известия. Поэтому он с тяжелым вздохом вошел в столовую и направился к покрытому запекшейся кровью столу, где лежал профессор Гупта.

Капельница все еще висела на люстре, вставленная в вену Гупты, по резервуар был пуст. Миниатюрный профессор лежал на спине, под ногу подложена диванная подушка. Действие обезболивающих, которые ввел ему доктор Дженкинс, уже заканчивалось — как только профессор придет в сознание, боли у него будут отчаянные. Что, собственно, Саймону как раз и надо было.

Он ударил кулаком по зашитой ране у Гупты на бедре. Тело профессора выгнулось в судороге, затылок со стуком ударился о стол, здоровая нога дернулась и сбросила на пол диванную подушку. С губ сорвался тяжелый болезненный стон, веки затрепетали.

Саймон наклонился над столом:

— Профессор, пора вставать! На лекцию опоздаете, — и снова ткнул кулаком в бедро Гупты так, что натянулись швы, столь тщательно наложенные доктором Дженкинсом.

На этот раз Гупта открыл глаза и вскрикнул высоким жалобным голосом. Попытался сесть, но Саймон прижал его плечи к столу.

— А вы везунчик, вы знаете? Еле-еле выкарабкались.

Гупта посмотрел на него и часто заморгал. Он явно еще плохо ориентировался.

Саймон слегка сдавил ему плечи:

— Все в порядке, профессор. Вы вне опасности. Вам только нужно ответить на один вопрос. Один маленький вопросик, и все.

Профессор открыл и закрыл рот, но ничего не сказал. Несколько секунд у него ушло, чтобы обрести голос.

— Что такое? Кто вы?

— В данный момент это несущественно. Существенно найти ваших друзей. Дэвид Свифт и Моника Рейнольдс, вы их помните? Вы с ними были в домике вчера вечером. А потом они вас бросили, истекающего кровью. Не слишком любезно с их стороны, как вы думаете?

Гупта наморщил лоб. Хороший признак — значит, память к нему возвращается. Саймон сильнее сжал ему плечи.

— Вижу, что помните. И наверное, помните, куда они двинулись. Вы же пошли бы с ними, если бы не были ранены, я прав?

Через несколько секунд старик прищурился и нахмурил брови. Это уже не столь хороший признак: вместе с сознанием вернулось упрямство.

— Кто вы такой?

— Я же сказал, это несущественно. Мне нужно знать, куда направились Свифт и Рейнольдс. Отвечайте, профессор, иначе вам будет сейчас очень неприятно.

Гупта стрельнул глазами влево и впервые отметил обстановку: стол черного дерева, люстру, красно-желтые обои столовой Дженкинса. Он тяжело, с трудом, вздохнул:

— Вы не из ФБР.

Саймон, придерживая одной рукой плечо Гупты, сдвинул другую к раненому бедру.

— Нет, я куда свободнее, к счастью. У американцев есть свои трюки, конечно, — пытка утоплением, лишение сна, немецкие овчарки, но я на такие полумеры времени терять не люблю.

Он потянулся к повязке на ране и сорвал ее.

Гупта выгнулся в судороге и издал вопль. Но когда Саймон заглянул ему в лицо, он не увидел там ужаса, которым обычно сопровождаются судороги боли. Профессор оскалил зубы.

— Имбецил! — зашипел он. — Вы такой же дурак, как этот агент!

Саймон в раздражении запустил два пальца в рану, ногтями раздвигая швы. Из-под лоскутов кожи снова полилась кровь.

— Хватит. Говори, где Свифт и Рейнольдс?

— Имбецил! Идиот! — орал Гупта, колотя кулаком по столу.

Саймон вдавил пальцы глубже, кровь залила пальцы и потекла струйкой по бедру.

— Не скажешь — я сдеру все эти швы. А потом обдеру кожу с ноги, лентами.

Профессор рванулся вперед, глядя бешеными глазами.

— Вы безмозглая русская свинья! Я Генри Кобб!

Глава десятая

Моника бросила на него неприязненный взгляд:

— Это идиотизм. Мы попусту тратим время.

Они снова сидели в машине Грэддика, но теперь не целовались, а спорили. Машина стояла у заправки на Виктория-драйв в четверти мили от «Ночных маневров», и Элизабет Гупта звонила по телефону-автомату. Грэддик стоял на страже, держа чашку кофе «Данкин донатс», а Дэвид, Моника и Майкл ждали в машине.