Последняя тайна - [14]

— Конечно, вы ведь от нее без ума, — пробурчал Плакса.

— Простите?

Бриония вышла из столовой и через некоторое время вернулась. Шеф по-прежнему стоял возле стола.

— Жить она будет, — сказала Бриония. — Ей плоховато, но я дала ей порошки, которые должны помочь. Еще несколько порошков я оставила на столике. Пусть принимает их три раза в день. А когда принцессе станет лучше, нужно обязательно дать ей глистогонное.

— У принцессы глисты?! — в ужасе воскликнул Врун.

— Глисты не выбирают, в чьем кишечнике поселиться, — ответила ветеринар. — Полагаю, у нее королевские глисты. И не волнуйтесь, это всего лишь длинные, тонкие, круглые черви. Я не думаю, что у нее ленточные глисты.

— Не знаю, что и сказать!

— Даже когда принцессе станет лучше, некоторое время она будет очень слаба. Вероятно, вам придется обработать ее от блох!

— О, еще и блохи!

— Я ветеринар и называю вещи своими именами!

Ошеломленный шеф развернулся и, пошатываясь, направился в бар, где заказал двойную порцию дынного нектара.

— Это было немного жестоко, Бриония, — заметил Нюх.

— Жестоко, но необходимо. Смотрите, он возвращается уже повеселевшим.

— Знаете, по берегам реки… — начал Врун.

— Нал, — подсказал Грязнуля.

— Да, по берегам реки Нал рыбачат и возделывают землю горностаи! Похоже, здесь они принадлежат к низшим слоям общества!

— Страны развиваются неравномерно, — сказала Бриония. — Если на Поднебесном горностаи давно принадлежат к сливкам общества, это не значит, что здесь должно быть так же. Местные кошки никогда бы не смирились с таким положением вещей, ведь им когда-то поклонялись сами люди!

— Кстати, а где здесь, в Жирафрике, живут люди? — спросил Плакса.

— Южнее — по всему побережью. Они любят море.

— Дело в том, что эти местные горностаи смотрели на нас очень недоброжелательно, — продолжал Врун, словно его и не перебивали. — Я, конечно, понимаю: иностранцы, туристы и все такое, но откуда такая враждебность? Не понимаю. Очень странно. У меня от этих взглядов шерсть поднималась дыбом… — Шеф хотел продолжить, но один из служащих отеля доложил, что Однолюба Вруна просят в голубой номер, где лежит обессиленная Сибил. — Я должен идти. Счастливого вам пути. Нет, я действительно желаю вам счастливого пути, хотя не уверен, что мы снова увидимся. Боюсь, это наша последняя встреча. — С этими словами он поспешил к лестнице.

— Что ж, по крайней мере откровенно! — заметил Грязнуля. — А вот я думаю, что мы вернемся победителями. Делайте со мной что хотите, но я в этом уверен!

Пообедав, путешественники разошлись по своим номерам.

В пять часов утра их разбудили. В холле гостиницы стоял Калабаш, успевший приобрести необходимое снаряжение и провизию. Честность свою он доказал.

Бриония взяла свой вещевой мешок, тяжелый, словно там лежали камни.

— Еще совсем темно, — пожаловалась она. — Почему мы уходим так рано? Кому это нужно?

— Мне, — выглядывая из двери в темноту, пробормотал Калабаш. — Слишком многим я здесь задолжал!

— Так что же вы сразу не сказали мне?! — воскликнул Нюх. — Я бы выдал вам аванс, чтобы вы расплатились с кредиторами.

Тушканчик ужаснулся. Он даже подпрыгнул на своих непомерно длинных задних лапках:

— Расплачиваться до срока?! Это противоречит моим принципам! К тому времени, когда я вернусь, эти звери могут уехать в Новоселяндию или вовсе умереть. Нет, я верну долги только тогда, когда они вытащат меня из моего дома!

— Как знаете. Но такая жизнь чересчур рискованна.

— Плевать я хотел на опасность, — поглядев в окно на занимающуюся зарю, ответил тушканчик. — К тому же меня тут побаиваются!

Путешественники шли мимо домов, стоящих на берегу реки Нал. Здесь действительно жили полунищие горностаи. Кто-то еще спал, кто-то уже растапливал углем жаровни, чтобы приготовить нехитрый завтрак. Они с любопытством посматривали на ласок, но никакой враждебности Нюх не ощутил. По-видимому, решил он, недоброжелательность местных горностаев к Вруну и Сибил была вызвана нарочито богатыми нарядами последних.

Группа пересекла мост и направилась на восток. Низкое яркое солнце светило прямо в глаза. Все шли босиком: обувь, в которую здесь постоянно набивался бы песок, была бы только лишней обузой. На всех путешественниках были белые хлопчатобумажные рубашки, которыми снабдил их Калабаш, а головы повязаны платками на местный манер. Плакса все же нахлобучил на затылок шляпу с полями, хотя и понимал, что выглядит нелепо. Но он куда больше насмешек страшился солнечного удара.

— Видите горный кряж? — спросил Калабаш.

— Да. — Отозвался Нюх. — Это, наверное, Холмы Скарабеев?

— К полудню мы обязательно должны добраться до них, чтобы укрыться в их тени. Иначе мы попросту изжаримся. Днем в пустыне нестерпимо жарко. На полпути к ним находится источник со свежей водой, но нам придется украсть ее, потому что источник принадлежит ящерицам, которые охраняют его. Если нас поймают, то закопают по колени в песок и оставят под палящим солнцем!

— По колени?! — усомнился Плакса. — По горло, наверное?

— Нет, по колени, но закопают нас вниз головой.

— А кто предводитель этих сцинков? — спросил Нюх.

— Он известен под именем Шамилион.