Последняя свобода - [54]
Попробуй рассуждать логически. Гришину статью Марго одолела еще весной, помню — из любезности, такие вещи ее не интересовали: вот роман о любви — это да! Возможно, прочитала и про Голландию, Коля туда уже нацелился. Ну и что?
— Почитываем желтенькую прессу? — раздался над ухом голос Милашкина, который, оказывается, сидел рядом на скамейке. А я даже не заметил, как он подошел.
— Да вот, интересно! — откликнулся я горячо, с жаром истерики: все ж таки живой человек, незамешанный.
— И что такое четыре свободы?
— Это не у нас. В Голландии.
— А, где процветает ваш сынок.
— Вот-вот, в сентиментальной стране тюльпанов. Четыре «С». Совести — чтоб не ходить в церковь. Слова — чтоб издавать порнографию. Секса — чтоб гомосеки официально женились.
— А четвертая?
— Смерти.
— Ну, этой свободы у нас завались. Как, впрочем, теперь и первых трех.
— Нет, смерти хорошей, без мук. Эвтаназия. Желаете вы, например…
— Это убийство! — отрезал Милашкин. — Только ненормальные могут желать…
— Смрада свобод, — закончил я, не вдумываясь, — о котором мечтали в девятнадцатом, разрывая могилы.
И почему-то в голове моей всплыла та застольная фраза: «Разве убийца непременно ненормальный?»
— Леонтий Николаевич, у меня такое впечатление, простите, что вы больны. У вас определенно жар.
— Я очень болен.
— Чем? — Милашкин отодвинулся.
— Не знаю, как называется эта болезнь.
— Господи, у вас же брат — доктор!
— Вы правы. Я посоветуюсь, приму таблетки и полечу к чертовой матери.
Милашкин рассмеялся с натугой и встал.
— Чувствую, я вам мешаю. Кстати, так ничего и неизвестно о происхождении тех семисот тысяч?
— Кажется, известно.
— Неужели признался?
— Ни в чем не признался, я дошел путем дедукции.
— М-да… я пошел. А вы знаете, что от него жена ушла?
— Знаю… вернее, догадываюсь. — Невероятная догадка еще ускользала, сквозила во тьме, но тьма взрывалась отдельными грозовыми вспышками, которые вот-вот сольются в мертвенный подземный свет души.
Я поспешил домой к книжным полкам, к словарям в поисках одного слова. Перебрал все — и не нашел. Зато нашел книгу.
Глава 29
Скорбный список, тот самый, лежал передо мной на письменном столе. Действующие лица и исполнители действовали потаенно, исполняя зачастую не свои роли. Поэтому торжественная премьера — очная ставка всех со всеми — должна была состояться. Я не собирался публично делиться своей еще смутной догадкой — Боже сохрани! — но чтобы она обрела ясность и силу истины, они мне были необходимы.
Шестого августа, в день рождения, я его составил и всех мысленно вычеркнул, а теперь восстанавливаю. Леонтий Востоков, жена (никого не буду вычеркивать), брат, сын, друг, жена друга, ученик, правнучка.
Сбор по списку. Начал со звонков.
Брат.
— Вась, привет. Ты завтра свободен?
— Свободен.
— Сможешь подъехать в Кукуевку?
— Если очень надо.
— Очень. И ее привези с собой. Ты меня понял? Василий засмеялся, повторив свою любимую цитату:
— «Догадался, проклятый, с детства был смышленый!» — и добавил: — Надеюсь, вскоре я буду вообще свободен.
— От чего?
— От этой работы. Ухожу, Леон, не могу больше. Смерть и смерть.
— Ольге плохо?
— Боремся.
— Василий, ты не всемогущ.
— Ну и черт тогда со мною. Ладно, до завтра. Приеду и привезу.
Друг.
— Гриша, привет. Ты ведь завтра свободен.
— В каком смысле?
— Воскресенье.
— Ну и что?
— Приходи ко мне к двенадцати.
— Не хочу.
— Придешь. Я тебе кое-что покажу.
— Что?
— Ну, например, серебряную цепочку с крестиком и серьги. Ты их внес в опись пропавших вещей.
— Не блефуй, Леон.
— Я тебя предупредил.
Ученик.
— Привет Юра. Тебя по-прежнему интересует тайна черного монаха?
— Интересует.
— Тогда приезжай ко мне завтра к двенадцати. Только имей в виду: ты не один его видел.
— Что там выдумывает ваш сын…
— Не сын. Монах шел по улице в развевающейся черной одежде, на которой проступила кровь. И кто-то видел его лицо.
— Не может быть!
— Если ты боишься, сиди дома. Но это ничего не изменит.
— Я приеду.
Сын.
— Коля, завтра к двенадцати я собираю всех оставшихся в живых близких.
— К чему эта комедия?
— Это трагедия.
— Да. Но только для меня.
— Не только.
— Брось! Ты хотел свободы и получил.
— Только истина сделает нас свободными.
— Как будто ты не знаешь, кто ее убил!
— Догадываюсь. Но о своей догадке никому не скажу.
— Что ж это за истина?
— Скажу одному человеку. Наедине.
— Говори.
— Рано. Мне еще далеко не все ясно. В девяностом году мы с матерью, Коля, занимались твоими делами.
— Помню и очень благодарен.
— Она ведь читала про ту страну, куда ты собрался?
— Читала.
— Что именно?
— Не помню. Предостерегала от соблазнов, — он усмехнулся, — как будто их здесь не хватает.
Правнучка.
— Завтра сюда прибудут мои любезные близкие для очной ставки.
— Леон, ты болен.
— Наверное. Но я надеюсь выздороветь.
— Ты собираешься сделать публичное заявление?
— Ни в коем случае.
— И то хлеб… Тогда зачем этот спектакль? Ведь ты обещал прекратить следствие.
— А ты обещала уехать.
— Я и так сделала все, что могла.
— Да уж, дорогая моя! С избытком, фантазией и вкусом… Чувствуется школа либреттиста.
— Я не могла сказать прямо.
— Завтра скажешь?
— Ты знаешь, что нет.
— Ну что ж…
— Леон, у меня все та же просьба: не раскрываться при этих близких.
Его брата убили — безжалостно и расчетливо. Закон бездействовал, и он начал собственное расследование. Он чувствовал, что разгадка где-то близко. Он еще не знал, как близко стоит к этой разгадке. Как близко стоит к убийце. Слишком близко…
Мир шоу-бизнеса. Яркий, шикарный мир больших денег, громкой славы, красивых женщин, талантливых мужчин. Жестокий, грязный мир интриг, наркотиков, лжи и предательства.Миру шоу-бизнеса не привыкать ко многому. Но однажды там свершилось нечто небывалое. Нечто шокирующее. Убийство. Двойное убийство. Убийство странное, загадочное, на первый взгляд даже не имеющее причины и мотива. Убийство, нити которого настолько переплетены, что распутать этот клубок почти невозможно. Почти…
Детективные книги Булгаковой созданы в классической традиции: ограниченное число персонажей и сюжетных линий, динамика заключается в самом расследовании. Как правило, в них описываются «crime passionnel» («преступления страсти» - французский судебный термин)…
На подозреваемого указывало ВСЕ. Улики были незыблемы… или, может быть, только КАЗАЛИСЬ таковыми? Иначе почему бы человеку, совершившему убийство, столь упорно отказываться от своего последнего шанса — облегчения своей вины чистосердечным признанием? Впрочем, правосудие все равно восторжествовало… а может быть, совершилась страшная судебная ошибка? Прошел год — и совершенно внезапно настало время вспомнить старое убийство. Время установить наконец — пусть поздно — истину…
"Однажды декабрьским утром 86-го года я неожиданно проснулась с почти готовым криминальным сюжетом – до сих пор для меня загадка, откуда он пришёл: “Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори”. И пошло- поехало мне на удивление: “Смерть смотрит из сада”, “Крепость Ангела” “Соня, бессонница, сон”, “Иди и убей!”, “Последняя свобода”, “Красная кукла”, “Сердце статуи”, “Век кино” и так далее… Я пишу медленно, постепенно проникая в коллизию, как в трагедию близких мне людей, в их психологию, духовно я вынашиваю каждый роман как ребёнка" (Инна Булгакова).
13 мая 1957 года в Никольском лесу в Подмосковье был обнаружен труп десятилетнего мальчика — пуля из немецкого пистолета системы парабеллум застряла в сердце. Никаких следов убийцы обнаружить не удалось; не удалось установить и мотива преступления. Ребенка похоронили возле леса на новом, уже послевоенном кладбище неподалеку от совхоза «Путь Ильича», за могилой следили мать с отцом, больше ее никто не навещал.Шли годы…
Семья Куликовых вновь в центре событий: таинственные незнакомцы, убегающие от похитителей голышом по лесной дороге, чужие секреты, раскаявшиеся убийцы, – и троицу нахальных детей опять не удается удержать от преследования опасных преступников. Впрочем, с такой семейкой у преступников просто нет шансов.
Телохранитель Евгения Охотникова выполняет почетный заказ — охраняет известного разработчика атомного оружия Анатолия Степановича Зубченко, на жизнь которого уже не раз покушались. Что ж, работа привычная и для такой умницы, как Женя, временами скучноватая. Однако все меняется, когда неизвестные злоумышленники похищают единственного сына клиента — Егора, потребовав за него заоблачную сумму. Досталось и жене подопечного: злодеи плеснули в лицо несчастной женщине серной кислотой. Охотниковой ничего не остается, как взять на себя функции частного детектива.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Маменька Дуси Филина Олимпиада Петровна – прелестная особа шестидесятилетнего возраста и обширных пропорций – рвется замуж. А почему бы и нет? Полученное сыном огромное наследство позволяет выбрать жениха и укатить с ним в свадебное путешествие на Мальдивы. Только все против влюбленных! Сначала пришлось искать няню для внучки Машеньки, чтобы не оставлять малышку на безголового Дусю. Потом выкрали паспорт Олимпиады, затем "молодую" любезно заминировали, а позже и жениха чуть не задавили машиной. Кто ж защитит почтенную невесту, как не единственный сын? Дуся берет бразды расследования в свои мускулистые руки….
И снова скандал в благородном семействе Распузонов! Сватья Ирина, кажется, сошла с ума. Дама глубоко пост бальзаковского возраста собралась замуж. Но вместо того, чтобы в компании родственников готовиться к свадьбе, она... намазала кетчупом дверь квартиры, сгородила из мебели баррикады, подобрала кошелек с долларами. А потом и вовсе учудила: на глазах изумленной публики застрелила своего жениха! Позор! Преступников среди Распузонов не было – наоборот, одни сыщики! Оставив уроки танца живота, Клавдия вместе с мужем Акакием принимается отчищать запятнанное имя семьи.
Все было у Светланы: прекрасная семья, любящий муж, достаток – и все в одночасье рухнуло, как карточный домик. Из обеспеченной супруги нового русского Светлана превратилась в «брошенку», мать-одиночку с двумя детьми, которых не сегодня-завтра буквально не на что будет кормить. И какая бы на ее месте отказалась от заманчивого предложения непыльной работы за хорошие деньги да еще и на берегу Средиземного моря. Но бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке, и замечательная работа на поверку оказывается рабством с сексуальным уклоном.