Последняя среда. Литература о жизни. Тема номера: Украина - [5]

– Привет, Назар.

– О, Андрей.

Мы коснулись друг друга лбами и постояли так несколько секунд. Возможно, что-то перетекло в этот момент из его головы в мою.

– У тебя надолго разговор?

– Еще минут пять.

Я отошел в сторону к стойке пустого гардероба. Вскоре к Назару подошел еще какой-то человек, они ушли в глубь здания и скрылись в толпе. Я подождал минут пять или десять и отправился гулять по городу. Погода была замечательная. По улице я поднялся на склон холма и обернулся. Купола и шпили сосали золотистое небо, под ногами хрустели листья, казалось – теперь всегда будет тепло.

Все-таки через час я вернулся на ярмарку и на том же месте столкнулся с Назаром.

– Слушай, куда ты пропал? Тут внизу можно выпить кофе.

Назар повел меня вниз в буфет. Мы взяли два кофе и пару

конфет.

Он давал понять, что чувствует себя передо мной в долгу. Сумма этого долга была для меня не слишком большой. Тем более, что половину он отдал мне при прошлой встрече два года назад. Я был рад его видеть. Я бы посидел с ним подольше. Но это у меня почти не было дел в этом городе, у него были.

– …Ты же будешь там вечером…

– Да, – ответил я, хотя знал, что не буду.

Здесь хранили традицию сопротивления – империи, коммунизму, русским. Назар чувствовал себя человеком команды. Но не было уже ничего, с чем могла бы бороться эта команда. Не было никакой империи на востоке. Из-за стремления отгородиться от того, чего нет, сохла сейчас их литература. Может, поэтому мне не хотелось идти на литературный вечер, что вел старший друг Назара. Кроме того, я предполагал, что там, в небольшом зале Пороховой башни, в эти теплые сумерки будет тесно.

Следующим вечером я пошел в костел Марии Магдалены. Я поднялся к нему по темной улице. Под звездным небом чернели волнистые барочные шляпки двух его колоколен. В мягкой влажной темноте шумели на ветру деревья. С советских времен костел служил органным залом. Сегодня здесь были литературные чтения. Входящий в костел попадал в сводчатый коридор, который так концентрировал стук каблуков, что всем в зале приходилось следить за его продвижением внутрь. Из коридора двери выводили на середину зала. Полутемное пространство было заполнено длинными деревянными скамьями. Зрители сидели спиной к алтарю и лицом к сцене, на которой собрались выступающие. С краю на скамье недалеко от дверей я увидел Назара. Он, как и вчера, не выступал и пришел поддержать коллег. Назар подвинулся, давая мне место. Рядом с ним сидели две молодые еще женщины и два подростка.

– Это моя жена и дети, – шепотом подтвердил он мои догадки. Лет пять назад я первый раз оказался в родном городе Назара. Разыскивая его, мы компанией зашли к нему домой. Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Ступеньки были с кольцами из желтого металла. Когда-то в них вставляли прутья, придерживавшие ковровую дорожку. Кованные дубовые ветки изгибались на решетках перил. Назара не было, дверь открыла его мать. В комнате на круглом столе на четвереньках стояли два примерно десятилетних мальчика и смотрели на нас большими любопытными глазами. Это были сыновья Назара. Жена рассталась с Назаром и уехала, оставив ему детей. Но сейчас дети жили вместе с матерью. Вчера Назар немного рассказал мне о своих семейных обстоятельствах:

– У нее третий муж, и мне легче: теперь главный плохой – второй, а не я. Я могу часто сюда приезжать, гуляю с детьми.

Мы еще с полчаса посидели, перешептываясь, и вечер кончился. Все потянулись к выходу.

– Извини, – сказал Назар, – я должен проводить домой жену и детей.

Мы попрощались. Народ не расходился и толпился на небольшой площади у костела. Откуда ни возьмись, появился одетый в натовскую военную куртку мой знакомый – молодой поэт, восходящая звезда национальной литературы.

Мы прогулялись за пивом и вернулись к костелу. Пришли две поэтессы с мужьями и подругами. Они принесли две бутылки шампанского. Я видел Назара, он стоял неподалеку и разговаривал со столичной журналисткой. Потом они вдруг развернулись и ушли куда-то вниз по улице. Сверкнули под фонарем и растаяли в темноте его босые пятки.

Постепенно составилась компания для вечеринки. Все осторожно, словно по воде, двинулись в тумане по темной улице с желтыми отмелями фонарного света. Я заметил, что сыновья Назара и те две женщины, одна из которых – я не знал какая именно – его жена, идут вместе с нами. Мы недолго посидели в кафе, потом все снова вышли на улицу. Дети Назара и одна из женщин сели в такси и уехали, остальные отправились в гостиницу, где жила часть нашей компании. Вечеринка продолжилась в гостиничном ресторане. В какой-то момент сидевший слева от меня молодой поэт по-детски ничком опрокинулся на диванчик и, решив передохнуть, заснул. Сидевшие справа два центральноевропейских поэта, оставив пьяные попытки побрататься с русским, куда-то отлучились, и я неожиданно оказался рядом с женщиной, что была на вечере с Назаром. Она начала без предисловий. Во время ее монолога я несколько раз думал – знает ли она, кто я такой?

– Он обещал отвезти меня с детьми домой. И пропал. Где он?

Потом она рассказала историю их совместной жизни. Она не ужилась с его матерью. Выйдя замуж, она переехала из своего относительно большого в его относительно маленький город. Назар был слишком примерным сыном. Словом, однажды она оставила ему и свекрови двоих детей и уехала обратно. Это был длинный монолог. Я несколько раз думал – зачем она мне все это рассказывает? Под конец я понял – она хочет, чтобы Назар к ней вернулся.