Последняя сказка о «Летучем Голландце» - [4]

— Конец света настает!

Капитан серьезно остановил его:

— Ну почему же, мне приходилось слышать о таких вещах. Слышал я и о женщинах-пиратах, а одна из них даже командовала флотом. Ну, флотом — это громко сказано, но кораблей пять ей подчинялось.

Восторг блеснул в глазах девчонки, она вся аж загорелась от любопытства. И капитан, снисходя к жажде приключений, которую вечно испытывает юность, рассказал ей красочную и кровавую легенду. Он подозревал, что девчонка нарочно плутает по кривым улочкам, растягивая путь, но все равно спешить было уже некуда.

Кончился рассказ, и кончилась улочка, впереди сверкнули цепочки огней на набережной. На фоне посветлевшего неба четко вырисовывался силуэт «Летучего Голландца». Капитан тоскливо посмотрел на свой корабль, где ждали его, затаив надежду, матросы. Что ж, опять не повезло…

— Ну, спасибо, юнга. Вот, держи на память, — капитан подал девушке дублон. Она несмело протянула руку. Капитан вдруг увидел, как сломался на груди рисунок полосок тельняшки, ложась двумя полукружиями, и задержал дыхание.

— Сколько тебе лет, юнга?

— Семнадцать, капитан.

— Семнадцать… А ты… ты любишь кого-нибудь?

Девчонка улыбнулась, неожиданно горько и мудро.

— Я море люблю, капитан.

И тогда последнее отчаяние заставило капитана спросить:

— А знаешь ли ты главный закон моря?

— Да, капитан. Получив сигнал бедствия, каждый моряк обязан спешить на помощь.

— Так, юнга. Ну вот, — заторопился Ван-Страатен, вдруг поверив блеснувшей безумной надежде. — Так вот! Терплю бедствие! Спасите наши души…

И капитан «Летучего Голландца» сбивчиво рассказал девушке, что привело его ночью на незнакомый берег. Она выслушала молча, опустила глаза. И вдруг вздрогнула всем телом — стоящий в круге света от фонаря, капитан Ван-Страатен не отбрасывал тени…

Девушка повернула строгое лицо к морю, долго глядела на темные мачты корабля. Затем, словно снимая с ресниц паутину, провела пальцами по лицу. И сказала тихо, но твердо:

— Я готова, капитан.

— Что ты сказала, девочка? Повтори…

— Я иду с вами…

И Ван-Страатен бросился к ногам маленькой стриженой девчонки. Обняв сбитые колени, обжигая их слезами, поцеловал запыленные ступни.

Уже не рассуждая, лишь страшно боясь опоздать, подхватил ее на руки и понес в шлюпку. Помощник сел на весла, кинув на дно шлюпки целый ворох ветвей глицинии, которые незвестно когда успел наломать. Капитан, прижимая к себе драгоценное существо, торопливо срывал с плеч камзол, чтобы закутать дрожащую фигурку.

Корабль приближался, словно вырастая из черной воды. Девушка ни разу не оглянулась в сторону берега.

И вот она стоит на ветхой палубе, в кругу матросов Ван-Страатена, бесстрашно выпрямившись. Изгнанники земли, пленники моря глядят на маленькую девушку, как язычники на жертвенного ягненка, чья кровь должна купить им милость богов. Но капитан… сжимает в руке ледяную ладошку, и сердце его, уставшее, измученное сердце бьется неровно.

А в небе, над ломаной линией гор, горят первые краски зари. Бледнея от ужаса и желания избавления, капитан Ван-Страатен произнес:

— Перед тобою, вечное небо, перед тобою, вечное море, перед вами, спутники мои, я, капитан Ван-Страатен, беру в жены эту девушку…

И твердый голосок продолжил:

— Перед тобою, вечное небо, перед тобою, вечное море, перед вами, спутники капитана, я, простая девушка Мария, беру в мужья этого человека…

Дрогнуло обветшалое, источенное червем тередо тело «Летучего Голландца». Посреди неподвижной бухты родилась огромная волна, медленно двинулась, скручиваясь в гигантский водяной столб. Обнажилось каменистое дно, на котором бились, задыхаясь, пучеглазые рыбы. Смерч, поднимая на гребне корабль, вырастал к небу. Окутанное клочьями пены судно замерло на мгновение. И распалось в прах…

Рванул ветер и развеял «Летучий Голландец»…

Мария с высоты водяного столба на миг увидела рассветную землю, далекие горы, голубые сады в золотистой тяжести плодов, сумрачные долины, виноградники в сизой дымке. И, захлебнувшись, низринулась вниз, в черно-зеленую пропасть…

Очнулась на колючем галечном берегу. Лежала неподвижно, боясь открыть глаза. Постепенно возвращалось ощущение тела — боль и холод. Мария застонала, поднимая тяжелую голову. Правая рука совсем онемела. Девушка попыталась пошевелить пальцами и не смогла — ее руку крепко сжимала другая рука, сильная, смуглая…

Рядом с девушкой, упав лицом на пестрые камешки, лежал капитан Ван-Страатен. Сквозь повязку на голове кровоточила старая рана.

Мария расцепила сведенные судорогой пальцы. Капитан вскрикнул и повернулся на спину. Солнечный свет ослепил его, он вскинул ладони к лицу. И вдруг резко сел, безумным взором обшаривая море. Потом вытянул дрожащие пальцы, внимательно посмотрел на них и прошептал:

— Почему?!

И тогда Мария, не дрогнув, произнесла ложь, которая одна только и могла сейчас поднять капитана на ноги:

— Потому что я люблю тебя…

Впрочем, может быть, это было пророчество.