Последняя реликвия - [9]

— Откуда ты меня знаешь? — удивился Гавриил. — Я, вроде, встречаю тебя впервые.

— Видел я сегодня, как ты в лесу заставил плясать четверых юнкеров! Поделом им!

— Так это он и есть? — послышалось со всех сторон. — Тот самый герой?..

Вокруг Гавриила и бородача стали собираться люди. Все с интересом разглядывали Гавриила. Они, будучи во хмелю и люди без затей, и пощупали бы его, кабы не опасались его крепких кулаков.

— Ну да, он самый и есть! — подтвердил бородач, все еще протягивая кружку. — Очень жаль, что я своими глазами не видел, как он стащил олуха Рисбитера с коня. Такое зрелище стоит, по меньшей мере, бочонка пива.

— Поделом Рисбитеру! — раздались голоса кругом.

И со всех сторон к Гавриилу потянулись кружки с пивом. Для мызных людей угостить кого-то пивом — высший знак уважения.

Гавриил не смог отказать, взял одну из предложенных кружек и осушил ее. И теперь он уже не мог отделаться от этих вояк. Они посадили его в своем тесном кругу, чтобы все могли посмотреть, «что он за человек».

— Да, парень! С этого дня мы с тобой друзья, хоть ты и простой крестьянин с палкой, — заверял другой воин, сжимая, как клещами, руку Гавриила и удивляясь, что рука эта не менее крепка, что она тоже будто выкована из железа. — И если случится с тобой какая беда, приходи к нам — мы поможем.

На это предложение Гавриил ответил скромным кивком.

Воин продолжал:

— Да будет тебе известно, крестьянин Габриэль, что мы тут все терпеть не можем рыжего юнкера. Этот глупый мальчишка слишком много о себе мнит. Заносчив очень, хотя ничего особенного из себя не представляет. Как будто таких, как он, раньше не бывало! Как будто мы не знаем цену бахвалам… Видишь вон там оборванца… пьянчужку? Вон, под фурой… — он указал на человека весьма жалкого вида, лежавшего ничком на земле и мутными глазами смотревшего на Гавриила. — Это потомок графа, и сам носит графский титул. И когда-то бросал надменные взгляды на таких, как мы, и такие, как мы, ему служили, а он поплевывал на нас семечной шелухой. А сейчас взгляни на него! Вот как с иными обходится жизнь… И таких у нас много.

Пьяница, лежавший под фурой, вдруг подмигнул Гавриилу и пробормотал:

— Дай выпить, друг, тогда подарю тебе свой титул…

Громкий хохот простецкой воинской публики был ответом на его слова.

— А Ханс Рисбитер не стоит даже подметки этого оборванца, — продолжал новый приятель Гавриила. — Потому что этот оборванец-граф неплохо владеет мечом, и в самых отчаянных драках он ни разу не праздновал труса… Так о чем это я? — сделал он новый глоток и припомнил: — Ах да!.. О Рисбитере!.. Мы бы уже давно как следует проучили юнкера за его заносчивость, за скупость и трусость, за бессовестные доносы. С такими начальниками, — а начальник он, замечу, никакой, — мы шутить не любим. Да вот беда: наш старик Мённикхузен, которого мы все уважаем, к нему благоволит и хочет даже выдать за него свою красавицу-дочь.

— Да, — подтвердили другие, — это правда, дочка его из красавиц. Явно не для болвана Рисбитера девица!

— Как тут не разозлиться каждому порядочному человеку! — воин все отпивал из кружки, а услужливый торговец ему все подливал. — Жаль, парень, что ты не помял юнкера покрепче, когда он оказался в твоих руках! Свернул бы ему шею, что ли, перед свадьбой или поломал ребра, чтобы не смог он повернуться в медовой постельке… Вот это была бы штука, лучше и не придумаешь!

— Барон Мённикхузен прежде не слишком жаловал Рисбитера, — прибавил к сказанному другой воин. — Но с тех пор, как юнкер в Пыльтсамаа захватил в плен Фаренсбаха и привез его к Мённикхузену, старик наш словно переродился и при зрячих глазах ослеп, и при здоровых ушах оглох. Теперь шельмец Рисбитер как будто первый человек на мызе, и послезавтра справляют его свадьбу с прекрасной Агнес.

Гавриила больно уколола эта новость. Он даже переспросил:

— Неужто послезавтра уже свадьба?

— Не только тебя это печалит, Габриэль, — заметил кто-то. — Тут многие рыцари вздыхают.

Крепыш-бородач сказал:

— Это бы не беда! Гулять — не помирать. Старика Мённикхузена мы много лет знаем: свадьбу он устроит пышную, перепадет и на нашу долю добрый глоток, щедрый кусок. Но вот что чертовски скверно — жениха настоящего на свадьбе не будет. Что это за жених? Тошно глядеть на него! Будь я на месте фрейлейн фон Мённикхузен, я, даже стоя перед алтарем, отказал бы такому жениху.

Из-под фуры подал голос граф:

— Угодила нечаянно бедная голубка к рыжему, подлому, глупому, криволапому коту…

— Да что о внешности говорить! — махнул рукой третий вояка, которого (впрочем как и многих иных, пирующих в этот вечер на мызе) природа красотой не наделила. — Лицо смазливое — это уж от Бога подарок. Никто не знает, за что его дарит Господь. Но дело в том, что сам человек этот, юнкер Рисбитер, никуда не годится. Глуп как овца, с подчиненными заносчив, мстителен и зол, перед бароном ползает на брюхе, скряга, трус, лгун последний и при всем при этом — хвастать он первый мастер. Одним словом — негодяй!.. Думаю, он плохо кончит. Однажды кто-нибудь вроде Габриэля переломит ему хребет… За твое здоровье, приятель! Молодец, что проучил Ханса!