Последняя просьба Мурика - [4]

Уехать без депорта стоит в два раза дороже. Этим в туркменском землячестве занимается специальный человек, который вхож и знает, кому и сколько надо занести. Я сам встречаюсь с ним в Москве, чтобы Мурик не отвлекался и заканчивал последние штрихи в работе.

И вот мы сидим с Муриком за столом в моей московской квартире. Скоро ему уезжать. Мы пьем его любимый портвейн, разговариваем о прошлом и с удовольствием заглядываем в будущее.

— Приеду, сделаю ремонт и твоей матери, и Нине.

Мы строим планы на следующий год, на ремонт квартиры у крестной, которая особенно нравилась Мурику тихим, спокойным нравом и светло-русыми волосами. И все это кажется нам обоим таким простым, ясным и понятным, как чистый срез соснового ствола или фактурный рисунок на свежеструганой безсучковой доске.

— Знаешь, Мурик, — говорю я ему, — я не смогу полностью с тобой рассчитаться до конца года. Дела зимой у нас неважно идут. Не то что летом. Остаток вышлю после Нового года.

— Да, Миша, ты говорил, я помню. Это ничего. Жизнь — как по жердочке на одной ножке идешь. Чуть ступил не туда, и все! Деньги — грязь, главное — отношение. Мне, главное, сделай, чтобы я домой поехал как надо. Норка-шапка, оделся чтобы. Подарки жене, дочке к Новому году. Соковыжималку жена просит. А остальное — потом.

Сколько раз я расставался с бригадами строителей, и почти всегда эти расставания сопровождались взаимными претензиями, обидами, непониманием, ссорами. Доходило до взаимных оскорблений, чуть ли не до драки, однажды готовил иск в суд, привлекал другие авторитетные силы. И я наконец рад самой возможности расстаться с человеком по-хорошему. За его доброе отношение к моей семье, за понимание, за подход к работе помочь ему в том, что так важно для него.

Мы едем с ним на Птичий рынок, что рядом с «Белой дачей». На этом новом «черкизоне» Мурик одевается как настоящий бай. Кожаная куртка, джинсы «Levis» и, конечно, мечта его юности и дорогое воспоминание — норка-шапка. Духи жене, дочери, куртку сыну. В гипермаркете «Metro» покупаю Мурику соковыжималку. Там же он набирает две бутылки водки, две шампанского, крымский портвейн.

— Зачем тебе тащить отсюда? Нет разве у вас нашей водки?

— Есть в магазине. Этикетка ваша, что внутри — не ваша! Отрава бывает. У нас много люди травятся. А как у вас такого нет, чтобы по телевизору об этом говорить. Если кто будет говорить — его быстро не найдут и никто не спросит.

Забегая вперед, скажу, что Мурик набрал столько всего, да еще и взял с собой посылку от московского «братишки», что у него получился перегруз на посадке. В основном, видимо, из-за бутылок.

Мне хватило денег, чтобы выполнить все Муриковы причуды и пожелания. На оставшиеся рубли купил по его просьбе 400 долларов. Остальное Мурик просил выслать ему в феврале.

— Ремонт буду делать в квартире у жены, потом… не у жены. Потом приеду и твоим ремонт сделаю. Тебе ковер привезу. Меня ведь, Миша, дома никто Муриком не зовет. Все Мамед-Мурат зовет. Потому что я там зарабатывал по две тыщи долларов в месяц.

— А что ж ты там не работаешь, Мурат? — спрашиваю я, а сам думаю: «Ох и заливаешь ты, Мурик, к отъезду!»

— Мы с братишкой мебель делали. Гарнитур. Баям делали, богатым делали. А другой братишка героин возил и меня угощал. Вот я и уехал, чтобы бросить тут.

— И что, получилось бросить?

— Да, я почти три года тут не беру наркотики.

— Мурик, ты уж постарайся, пожалуйста, не начни там снова! Хочешь, я скажу, мы все тебя будем Муратом звать?

— Нет, нет, ничего, Миша! Братишка тот умер в тюрма. Яшка-Смерть ему прозвище было. Я так не хочу. Мне пятьдесят почти. Сын армия служит, взрослый, дочка-невеста, замуж надо.

— За дочь калым возьмешь?

— Калым, да! Ты думаешь, калым мне? Нет — на все деньги им же и покупать буду. Холодильник, стиралку. Мебель сам сделаю. Я по две тыщи зарабатывал, а героин курил — уходило все, и еще должен был. Больше так не хочу я! А Мурик — это ничего. Не обидно это. Это ведь ласково!

— Ну, давай, Мамед-Мурат, мягкой посадки и до встречи!

Мы обнялись с ним в зале вылета, темные глаза Мурика были веселы. Они улыбались мне доброй улыбкой счастливого человека, которого давно уже заждались дома!

И у которого все должно быть хорошо.

Январь, 2011