Последняя пристань - [19]

Она взяла подарок, развернула его в вытянутых руках, встряхнула. Черный полушалок с тисненными на нем красными розами понравился ей. Наталья улыбнулась, накинула его на плечи и повернулась к Евдокиму. Он прижимал пальцами повязку на голове и морщился. Даже при тусклом свете коптилки Наталья увидела просочившуюся сквозь тряпку кровь.

— Что это? — с тревогой спросила она.

— Гошку Гнедых встретил, — ответил Евдоким, опуская руку.

— Подрались, что ли?

Евдоким подробно рассказал ей о ярмарке, о Гошке и том, что с ним случилось в дороге.

— А шапку мне Спиридон подарил, — закончил он. — Кстати, очень удобная.

Затем начал доставать из кармана деньги, считать выручку. Наталья долго смотрела на них, на его перевязанную голову, потом сказала:

— И неужели из-за этого можно убить человека?

5

В середине апреля на Чалыше начался ледоход. Вровень с берегами неслись льдины, некоторые из них, натыкаясь на кусты тальника, разворачивались и застревали, создавая затор. Вода с глухим шумом перекатывалась через них. Евдоким с Натальей несколько раз выходили на берег, смотрели на разъярившуюся реку. И удивились однажды, увидев среди льдин человека в лодке, на носу которой сидела собака. Канунников долго всматривался в путешественника, пока не узнал Спиридона.

Когда тот, пробираясь среди льдин, причалил к берегу, Евдоким помог ему вытащить из воды лодку. Собака тут же выпрыгнула на песок и закрутилась у ног Спиридона. Тот протянул Канунникову руку и, пожав его ладонь, похлопал другой рукой приятеля по плечу.

— Рана-то зажила? — спросил он, оглядывая Евдокима. — Я как увидел тогда, испугался. Кровищи было, не дай Бог.

— Зажила, — улыбнулся Евдоким и потрогал пальцами макушку. Его тронула забота Спиридона.

— Тебе привез, — сказал Шишкин, кивнув на пса. — Сероглазовский. Всю зиму караулил пустой дом. Собаке без хозяина нельзя. Одичает.

Канунников посмотрел на собаку. Она показалась ему красивой. Здоровый лохматый пес с широкой грудью и маленькими, словно у волка, ушами.

— Как его зовут? — спросил Евдоким.

— Буяном.

Услышав свою кличку, собака насторожилась. Спиридон потрепал ее по голове, затем достал из лодки ружье, чему очень удивился Канунников, мешок с вещами и они направились в избу.

— Порыбачить приехал, — заметив удивление на лице Евдокима, произнес Шишкин. — Да пострелять немного. Утки-то есть?

— Летают, — неопределенно ответил Евдоким.

Снаряженных патронов у Шишкина не было, зато он привез с собой порох и дробь. И щедро поделился этим богатством с Евдокимом.

Канунников любил охоту. Ему нравились уже сами приготовления к ней. Он никогда не выбрасывал старые, негодные даже на подшивку валенки. В свободное время вырубал из них пыжи. Так же аккуратно хранились у него и гильзы. Берданка не очень бережет их. Когда впопыхах передергиваешь затвор, гильза может улететь на несколько метров. Но Евдоким подбирал каждую.

Особенно дорожил Канунников порохом, достать который в последнее время стало невозможно. Оставшийся с давних времен он расходовал чрезвычайно бережно. Каждый патрон старался использовать наверняка. Стрелял только тогда, когда был уверен, что не промажет. Вот почему так обрадовался, когда Спиридон предложил этот ценнейший охотничий провиант из своих запасов.

Евдоким достал гильзы, дробь, которую катал сам из свинца между двух сковородок, и они занялись снаряжением патронов. Но даже за этим занятием его не покидала мысль о земле. Он тосковал по крестьянской работе.

— Сеять-то нонче будете? — как бы невзначай спросил Канунников.

— А то как же, — откликнулся Спиридон.

— А где зерно взяли? — Евдоким оторвал взгляд от патронов и посмотрел на Шишкина.

— Омутянские двести пудов дали. Да в своих сусеках поскребли. Я два мешка отвез, смолоть не успел.

Евдоким промолчал. Ему казалось, что пожар приведет к распаду колхоза, а он, наоборот, сплотил людей. Даже соседи, с которыми у них шла тяжба из-за покосов, и те помогли. Впрочем, давно известно, что горе всегда сближает людей. Так его легче пережить.

— Ну и что же ты получишь за свои два мешка? — спросил Евдоким.

— Получу осенью, опосля страды.

— Сколь тебе за них дадут? — Евдоким снова уставился на Спиридона.

— Два и дадут, — ответил тот, с трудом загоняя в почерневший патрон плотный войлочный пыж.

— Махнул шило на мыло. — Евдоким качнулся, отстраняясь от стола.

Он не понимал, как можно отдать последнее зерно, когда у самого семеро по лавкам сидят. Тем более что никакого приварка с этого не будет. Но Спиридон словно не заметил его последней фразы, продолжая сосредоточенно запыживать патроны. Евдоким понял, что тот не хочет продолжать разговор о колхозе и не стал больше задавать вопросы. Однако это сделала за него Наталья.

— А что с амбаром-то? — спросила она. — Нашли, кто его поджег?

— Приезжал к нам гепеушник, ползал вокруг амбара на четвереньках, кое-кого расспрашивал. На этом все и кончилось. Может, что-то и заметил, да от них ведь много не дознаешься.

— Сейчас уж вряд ли кого найдешь, — заметила Наталья. — Столько времени прошло.

Шишкин снова не ответил. Он был сегодня до неузнаваемости молчалив. Снарядив патроны, он сложил их в специальную сумочку и начал помогать Евдокиму. Поняв, что разговор получается натянутым, Наталья засобиралась доить корову. Когда она вернулась, мужики уже закончили с патронами и убрали со стола охотничьи принадлежности.