Последняя принцесса - [36]

Держась за обгорелые перила, я восстановила равновесие. Мне так хотелось прилечь в собственной комнате, на своей кровати. Одна эта мысль занимала мой воспаленный мозг. И я продолжала двигаться шаг за шагом. Казалось, пол поднимается и опадает, — это сбивало с толку. Я чувствовала себя кораблем, попавшим в шторм.

До двери своей комнаты я добралась почти ползком. Шкаф был опрокинут, щепки темной древесины валялись на ковре, простыни были сброшены на пол. Но круглая лежанка Беллы в углу все еще хранила отпечаток ее тела, и моя кровать с балдахином почти не пострадала. Даже после всего, что произошло, я чувствовала себя дома. Мать и отец стали всего лишь воспоминаниями, но это место будет существовать и дальше и переживет нас всех. Может, однажды другая девушка будет носить мои платья, открывать ларец, подаренный, когда мне исполнилось шесть лет, и смотреть, как внутри кружится балерина.

Голова внезапно налилась такой тяжестью, что я не смогла держать ее прямо. Завалившись назад, я ударилась затылком о деревянный пол и так и осталась лежать, глядя на свою кровать и жалея, что добраться до нее нет сил. В свете, падающем из верхних окон, я смогла разглядеть раны на руке. Красные волдыри, слившиеся в один сплошной пузырь. Заражение. Я закрыла глаза и провалилась в глубокий сон, полный кошмаров.

Проснувшись в полубреду, я подумала, что слышу в коридоре голоса и шаги. Дверь в комнату со скрипом открылась. Я не знала, как Корнелиус Холлистер умудрился меня найти, но в тот момент была бы рада погибнуть. Я лежала с закрытыми глазами, не в силах шелохнуться.

— Элиза, это ты?

Я открыла глаза и увидела лицо человека, склонившегося надо мной. Длинные прямые волосы, россыпь веснушек, расширенные от удивления круглые зеленые глаза.

— Полли, — выдохнула я.

24

Я то приходила в себя, то снова отключалась. У меня был жар. Кто-то перенес меня на кровать и поил водой с ложечки. Сначала мне померещилось, что мы с Полли танцуем под дождем и высовываем языки, чтобы поймать крупные капли, потом я увидела над собой лицо, хмурое от беспокойства, и все вспомнила.

Здесь еще была женщина с тихим голосом и ласковыми руками, она держала мою голову на коленях и пыталась напоить меня бульоном, но я не в состоянии была глотать. Пришел человек в темном пальто и принес чемоданчик с лекарствами, сел на кровать рядом со мной и померил температуру под мышкой, как это делала мама, когда я была маленькой.

— Сорок один и один, — прозвучал мрачный голос. — Нам нужен антибиотик, чтобы справиться с инфекцией.

— Переложить ее? — обеспокоенно спросила Полли.

— Она слишком больна, чтобы перемещаться, — ответил врач.

Все собрались вокруг, взволнованно переговариваясь. Новая стража захватила аптеки и больницы, и нельзя было достать нужное лекарство. Я увидела, как Полли выбежала из комнаты, и отключилась.

Обморок был желанным избавлением. В сознании возникали самые счастливые минуты, так ясно, что я слышала голос матери и ощущала запах розового масла, которым она пользовалась. Я чувствовала мягкую шкуру Беллы и ее холодный мокрый нос. Но когда снова началась лихорадка, вернулись и кошмары: Мэри — скелет за решеткой, умирающий на тюремной койке Джейми, неподвижный взгляд отца, истекающего кровью на полу бального зала.

Я с криком проснулась.

— Элиза, все хорошо, — сказала Полли, прикладывая к моему лбу влажную ткань.

Немного сфокусировав взгляд, я увидела комнату и снова откинулась на подушку. Стук сердца отдавался в ушах.

— Что сказал врач? — спросила я.

Когда она не ответила, я поняла, что антибиотики найти не удалось.

— Мы делаем все, что в наших силах. Я ходила с утра на рынок.

По голосу Полли я поняла, что она вот-вот заплачет.

— Мистер Сибрук, старый аптекарь, сказал, что знает, где их можно достать. Завтра утром схожу. Мама в деревне ходит по домам и узнает, не осталось ли у кого-нибудь что-то в аптечке.

Я кивнула, малейшее движение отдавалось болью в голове. Лекарств ни у кого не было.

— Холлистер захватил больницы?

— Да, — мрачно кивнула Полли. — Сегодня на площади были его солдаты, один из них следил за мной.

— Мы не сможем сражаться с ними, — с трудом выговорила я. — У них пистолеты и севили…

Меня снова затрясло, и я легла, не в состоянии выдавить ни слова сквозь стучавшие зубы.

Полли посмотрела на меня, стараясь скрыть беспокойство, ее нос сморщился — стало понятно, что она сейчас заплачет. Натянув на меня одеяло до самого подбородка, Полли легла рядом, обнимая меня, чтобы согреть.

Дверь отворилась, и появился доктор.

— Ей нужно отдохнуть, Полли, — мягко упрекнул он, и она встала и ушла.

Врач подошел ко мне с бутылочкой лекарства янтарного цвета, оно снимало озноб и давало возможность поспать. Я почувствовала, как он открывает мне рот и вливает вяжущий сироп. Тяжесть навалилась, словно плотное одеяло. Я отчаянно пыталась позвать Полли, но меня накрыла темнота.

Когда я проснулась, рядом с кроватью сидели доктор и родители Полли. Клара держала мою руку в своих, нежно сжимая, как когда-то делала мама. Она печально улыбалась мне, глаза покраснели от слез.

— Как ты себя чувствуешь, Элиза? — спросил доктор.