Последняя песнь до темноты - [22]

— И то было время… печали, — пел он с рассеянным взглядом.

Лин разозлилась бы, если бы не напилась сама. Одна кружка, за ней другая. Ей не хотелось возвращаться в пустую комнату гостиницы, а у Дариена был свой повод оставаться. Она признала раньше, что не напивалась, и он обрадовался и словно посчитал это вызовом. Он развлекал ее историями о пути сюда с Марленом Хамбрелэем, дополняя соблазненными в дороге девушками. Такие два поэта сами жили как в балладе.

— Так почему ты такая мрачная сегодня? — спросил он.

Обычно она ушла бы от ответа. Но сейчас на это не было сил.

— Леандр Кейен, мой напарник, бросил меня.

Дариен покачал головой.

— Кошмарно, — сказал он.

Ей пришлось рассмеяться. Дариен тоже рассмеялся и изящно поднял кружку.

— У вас есть история, — сказал он. — Вы как-то связаны с Валаниром Окуном?

Она кивнула.

— Он привел нас на бал. Не знаю, почему. Но он не говорил, кто он.

Дариен смотрел на нее.

— Марлен видел, как вы с Валаниром ушли в сад, — сказал он. — Что… там было?

Может, это не должно было ее разозлить — она не доверяла инстинктам, зная их происхождение. Она сказала:

— Надеюсь, ты не поэтому хотел со мной поговорить.

— Нет, — сказал Дариен. — Мне было скучно.

Она резко выдохнула, выпуская гнев с дыханием.

— Ничего не было, — сказала она. — Мы просто поговорили. Я поняла, кто он, перед его выступлением.

— И теперь он за решеткой, — Дариен тряхнул головой.

Лампы потускнели, тени стали темнее. Скоро будет рассвет, и они с Дариеном разойдутся и больше не заговорят. Лин вдруг ощутила сотни, тысячи таких ночей: одинаковые двери открываются в длинном коридоре снова и снова, старые гостиницы и пьяные песни, люди, встреченные в пути, пропадающие к рассвету. Так будет до конца, или пока она сама не покончит с агонией долгого пути.

Она сжала кулаки на столе.

— Он в тюрьме, может, его даже пытают. А мы… пьем.

Дариен пожал плечами.

— Что еще мы можем сделать?

Лин встала.

— Я расскажу, — она склонилась. — Я найду настоящую. Или попробую.

— Ты о чем?

— Серебряная Ветвь. Путь. Как Эдриен Летрелл.

Дариен лишился слов. Он покачал головой.

— Я тебя точно споил.

Лин выпрямилась и посмотрела на него с высоты, какую позволяли поза и потертые сапоги.

— Это было в песне Валанира, — сказала она. — Что все мы забыли истинную цель.

— Ты даже не поэт, — отметил Дариен.

На это ответа не было. Лин повернулась уходить.

— Там темно, — сказал Дариен без необходимости. — Я тебя провожу.

Он слышал ее пение, а теперь сказал, что она не поэт. Она не слушала его, вышла за дверь в ночь.

Улицы были тихими в этот час. Бумажные фонари висели меж деревьев в ожидании праздника, когда их зажгут.

Лин держалась за нож, но фигура в переулке была быстрее. Она не успела двинуться, а рука, как сталь, прижала ее руки к бокам.

И у ее уха раздался выдох, а потом голос:

— Я тебя искал.

ГЛАВА 8

Огромная луна висела белым на небе, над морем фонарей на деревьях и потемневшими витринами: красными, желтыми, синими и зелеными. Ночь пахла жасмином, звучали смех и музыка, становясь все громче, пока они приближались, держась за руки. Пляшущий свет указывал на огонь. Она не знала, сжал ли он крепче ее руку, потому что смех тоже тревожил его. Они росли похожими, он мог тоже никогда еще этого не делать.

Рианна повернулась к Неду и не смогла прочитать выражение его лица: он уже надел маску. Черная с серебром, не такая роскошная, как он дал ей. Она была Ириной для его принца, так было решено. Ртуть и холод, водный дух со спрятанным сердцем.

Может, он видел ее такой. Может, думал, что ему нужно нырять, чтобы найти ее сердце. Он не знал, что она уже отдала его.

— Мы не должны это делать, — тихо сказала она, заметив, что он теребит рукоять меча. Это было новым, она не видела раньше у него меча. Дариен тоже носил меч, но так беспечно, что она едва замечала. Нед двигался так, словно это была третья нога.

Вдали застучали барабаны. За ними поднялось пение, высокое и непрерывное, такого она еще не слышала. Она слышала волны у берега.

— Сомневаешься, что я защищу тебя? — он говорил натянуто.

Она покачала головой.

— Нед. Тут лишь веселье, — она сжала его руку. — Идем к музыке, — у нее был шанс увидеть Дариена, если она его узнает.

— Сперва надень маску, — сказал Нед с улыбкой. Казалось, ему все сегодня мешало: его рука в ее, маска, меч. Она хотела обнять его и сказать, что все будет в порядке.

Но не будет. Потому она послушалась и закрепила сияющую маску на лице.

— Вот, — сказал Нед. — Я бы тебя не узнал.

Она улыбнулась, скулы уперлись в папье-маше, она не знала, как еще ответить.

— Идем к музыке, — сказал он, потянув ее за руку в сторону огней и барабанов.

* * *

Отсюда ощущался запах моря. На черной воде, сверкающей огнями фонарей, возвышались корабли знати, как морские существа из другого мира. Из их окон падал свет, доносилась спокойная музыка.

Дариен Элдемур подумал, что это скучно, и широко улыбнулся во тьме, зная, что с его маской это выглядит зловеще. Пока семьи придворных официально танцевали в масках на глазах, город был заброшен. Мужчины позже сбегут для развлечений, Дариен не сомневался. Даже женатые.

Он и Хассен Стир отдыхали у воды, согретые выпивкой, уверенно показывающие лиры. Маска Хассена была в честь бога Талина — золотая с одной стороны и черная с другой. Золотая половина блестела от огней, а темная пропадала, словно у него была только половина лица.