Последняя песнь до темноты - [12]
Луна озарила кое-что еще: лунный опал на правой руке Террона, который сиял бледным огнем. Мысль, что кружила в голове Лин, вернулась, и в этот раз она поймала ее. Она ощутила, как кровь отступает от ее лица.
— Могу задать тот же вопрос, — сказала она ровным тоном.
Он склонил голову, признавая ее доверие, словно в дуэли.
— Что меня выдало? — спросил он. — Кольцо?
— Это, — сказала она, — и то, что я никогда не слышала о Пророке по имени Террон. Но вы явно мастер, чье имя должны знать.
Он улыбнулся, сияя холодом. Теперь он казался далеким.
— Благодарю.
Хотя было темно, метка вокруг его глаза сияла как звезда, упавшая на землю. Нет, эта фраза была слишком избитой. Но так и было. Свет и смех бала доносились до них сквозь двери из кованого железа, напоминая Лин, что ей еще петь этой ночью. Как и ему.
В тишине он сказал другим тоном:
— Помнится, ты задавала мне вопрос. О необходимости истории об Эдриене в эти дни.
Лин беспомощно тряхнула головой.
— Допустим, — сказала она, побежденная.
Его глаза были ярко-зелеными.
— До меня дошел слух, — сказал он, — что Красная смерть бушует в Сарманке.
Она резко вдохнула. Болезнь, что, как говорят, погубила великого Давида Прядильщика снов, последнего Пророка, наделенного волшебством. Сотни лет назад. Это были легенды. Лин покачала головой.
— Это практически детская сказка.
— Расскажи это людям Сарманки, — сказал мягко Пророк. Она не успела заговорить, он взял ее за руку. — Мне приходили отчеты, уже сто человек умерло.
— Почему никто не говорит об этом? — осведомилась Лин. — Люди, что сейчас внутри, знают? — Сарманка была на юго-востоке, у гор, что граничили с Кахиши. Райен говорил, что деревья там цветут красными ароматными цветами размером с его голову, их бархатные лепестки устилают землю летом.
— Правда о Сарманке — и о многом другом — была скрыта ото всех нас, — сказал Пророк. — Слушай, болезнь не останется на юге. Она распространится, доберется до Тамриллина, а потом до севера, пока не пострадает весь Эйвар.
— Так все пропало?
Его тон теперь был строгим.
— Я хочу знать, помнишь ли ты то, о чем, кажется, забыли все поэты, об истинной цели нашего искусства. Ведь это не выступления на балах и не состязания.
— Наша истинная цель? — Лин встретилась с ним взглядом. Знакомый гнев вспыхнул в ней. — Посмотрите на меня. Если бы моей целью было золото или похвала, Эрисен, меня бы здесь не было.
Пророк мгновение выглядел удивленно. А потом рассмеялся.
— Конечно, — сказал он. — Ты права, Лин. Прости, ты права. Кстати, — он покрутил кольцо Академии и, пока она не успела ответить, вложил кольцо в ее ладонь. — На хранение, — сказал он. — Ты сделаешь это для меня?
— Почему…
— Считай, что это предосторожность, — сказал он. — А теперь идем. Нам лучше зайти.
Лин смотрела на него, на тень, упавшую на его лицо, на свет над его правым глазом.
— Один вопрос, — сказала она. — Зачем вы нас обманывали?
— Мне нравились наши встречи, — сказал он. — А тебе?
Лин не ожидала этого, но кивнула.
— Тогда возьми его, — сказал он, — и не думай обо мне плохо, — он встал, отряхнул одежду, стал выше, чем раньше, и лира оказалась у него на боку. Сияние его метки, казалось, окутало все его тело, словно он весь сиял, но она знала, что это игра ее воображения.
Лин ощутила потерю, не понимая причину, пока смотрела, как Пророк кланяется и уходит в толпу. Он прошел в полоску света, падающую из дверей, она увидела, что он чуть прихрамывает, но знала, что это не важна, как и не будет важным ни для кого в комнате из тех, кто будет рассказывать об этой ночи до конца своих жизней.
Дариен говорил Рианне, что поэтесс не бывало, но это не объясняло женщину, стоящую в центре зала и поющую под лиру ее напарника. Ее острое лицо было повернуто к свету ламп, ее взгляд был направлен мимо них, мимо всех людей. Голос из ее хрупкого тела вырывался удивительно сильный. Это была песнь о потерянной любви.
Дариен тоже спел о любви, о ее мужском понимании, и песня, как Рианна думала, была написана для нее. Марлен стоял на уважительном расстоянии за ним, дополняя только мелодией лиры и своим голосом. Слова все еще звучали в ее голове:
«Ледяная королева моего сердца,
В темной ночи,
Если проиграю тебя тени я,
Навеки останусь один».
Он не сводил с нее взгляда, но музыка дрожала на ее костях, словно она была лирой, а ее нервы — струнами. Но она умела скрывать эмоции на лице.
Теперь этот поэт, Лин — другого имени она не называла — пела сильным голосом, платье было ей велико. Песнь была задумчивой, словно ее пела старушка, вспоминая всю свою жизнь. От этого на глазах Рианны выступили слезы, чего она не ожидала.
Песнь закончилась, Лин встретили тишиной, а потом медленно наросла волна аплодисментов, которые тут же угасли, как быстрый дождик. Рианна поняла, что, хоть она была в восторге от мысли о поэтессе, другие в комнате могли думать иначе.
Лин и ее напарник изящно поклонились. Отец Рианны выступил вперед, чтобы пожать их руки, и сообщил:
— Благодарим всех наших прекрасных исполнителей, удачи им в состязании!
Больше хлопков, все было под контролем. Рианна гордилась отцом, он хорошо выглядел этой ночью, и она знала, что женщины смотрели на него. Она решила, что лучше всего будет спросить у него лично о его с Кэлламом странном поведении. Объяснение точно должно быть.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.